— Значит, ты мурзе об этом донес, а он запер нас тут подыхать.
— Мурза про это не знает, я один знаю.
— Зачем ты все это говоришь’ мне?
Ярандай приблизился к атаману, проговорил шепотом:
— Мурза новый город воевать хочет. Наверно, в субботу.
— Давно пора, — Илья сказал это, а сам подумал: «Какую-то хитрую загадку заплетает Ярандай, не опростоволоситься бы». — Нас с собой брать думает?
— Вчера у меня Аббас был. Велел триста охотников собрать. Сказал: «Ватагу Демерджи испытать надо. Пусть они на стены полезут, посмотрим, какие они вояки». — «А если не полезут?» — спросил я. — «Ты за ними пойдешь. Стрелами их постреляешь».
— А сам. мурза пойдет?
— Сказал, дома остается.
— Врет, я думаю.
— Хитрит. Если я вас не постреляю, он меня саблями. Вот я к тебе и приполз тайно — надо мурзу перехитрить!
— Дай подумать.
— Некогда думать! Я у тебя ночевать не буду. Я мурзе сказал, охотников собирать пошел. Не приведи аллах, если он узнает, что я здесь.
Илья не поверил Ярандаю. Мурза через него ватагу испытывает и атамана.
— Послушай, Ярандай. Зачем нам с мурзой хитрить? Его джигиты, твои охотники и мои ватажники для того тут и собрались, чтобы с русскими воевать. И он прав, что хочет нас проверить. Давай сходим на город, Покажем мурзе свою силу, да и вся недолга.
— Какой я дурак был, что тебя и твою ватагу чуть не год берег, хранил. И ты тоже дурак. Два дурака в одном месте, это шибко много. Где мы с тобой силу покажем? Лед на реке тонок, перед стеной города — голое место. А у князя пушки, пичалы, стрелы. Он нас в реку загонит, утопит всех до одного. На наших костях мурза победу себе добудет!
— Как?
— Пока князь нас в реке топить будет, мурза своих конников в обход пошлет, а потом князю в спину ударит.
— Ты меня дураком назвал. Тогда сам скажи, что нам делать, если умный? Чай, не зря пришел?
— Русских надо упредить еще раз!
— Тебе-то какая корысть их спасать?
— Совсем, Илейка, у тебя* ума нету! Я не русских спасаю; себя спасаю. Если князь про обход узнает, он плюнет
на нас, трогать не будет, все пушки назад повернет. А я те места знаю, выведу всех на старые русла реки, скажу потом мурзе, что заблудился. И все до одного целы будем.
— Если тебе это нужно, то и упреждай.
— Врешь, Ярандай! Ты^же знаешь, что я тут как мышь в мышеловке, и никак никого упредить не могу. И послать у меня некого...
— Дочку пошли.
— У нас дитя на руках хворое.
— Я знаю, это не ее малайка. Бросай в болото и все. Моих охотников хотят погубить, твоих ватажников хотят утопить — тебе их не жалко? Какую-то сопливую малайку жалко, все равно ее смерть ждет!
— Почему?
— Мурза хитер. Чтобы ты ему не изменил, он Настю твою в залог оставит и этим тебе руки и ноги свяжет. А если ты ее к городу пошлешь...
— Ее на первой лее версте пристрелят.
— Любого парня пошли!
— А дорогу он знает?! Да и если было бы можно, не
послал бы. ч
— Почему?
— Потому что, если князь мурзу размечет, — нам тут не жить. Меня он первого на осину вздернет. Ты погубить меня перед мурзой пришел, это даже козе понятно. Если и впрямь мурза нас на город хочет послать,—передай ему, мы готовы воевать. Нам сидение взаперти до тошноты надоело.
— Ну, Илейка, дубовая башка, когда в реке тонуть будешь, Ярандая вспомнишь!
— Выплывем, даст бог!
— Смотри, если про наш разговор мурзе скажешь...
— Ты у меня не был.
— Зачем кричишь? Тихо говори. Совсем тихо!
После ухода Ярандая атаман до ломоты в голове думал об истинной цели прихода этого хитрого и лукавого черемисина. И о Настиной судьбе. Почему он раньше не думал о дочери? Конечно же, мурза не отпустит ее с ним. Да если бы и отпустил, куда она с ребенком на руках? Потом решил позвать друзей: ум хорошо, а два — лучше. Пришли по зову Ермил, Андрейка, Дениска и Настя. Илья пересказал им весь разговор с Ярандаем от слова до слова. Мужики начали чесать в затылках. Первым" заговорил Ермил:
— Если, атаман, тебя испытывать приходили, то мурза непременно мешок, в который нас посадил, приоткроет. Будут сюда шастать ногаи, за кобылой твоей следить и за Настей. Ты правду Ярандаю сказал: окромя ее да тебя туда дорогу никто не знает. В лесу в трех соснах заблудиться можно, а до Кокшаги верст сто, поди, будет?
— Поболее.
— Это с одной стороны. А с другой, видно, и впрямь
мурза нас под стены бросить хочет. Потому как самая пора пришла. Уж больно хитро придумано: нас под пушечки