Настёнку передали Палаге. Теперь в Ярандаев илем ехать было незачем. Андрейка настаивал, чтобы его отпустили в Казань. Илья загрустил шибко — найти в Казани мурзу трудно, да и в Казань ли он уехал? Искать девушку в таком большом городе — это все равно, что искать иголку в стоге сена. Поэтому пришлось снова идти за советом к воеводе. Поручили это отцу Иоахиму.
В середине декабря в новый город приехал воевода князь Александр Михайлович Нагой, чтобы сменить Григория Вельского и Петра Шеховского. Он привез царский указ, который узаконивал Царевгород на Кокшаге. В указе было сказано:
«Лета 7093-го, ноября в первый день государь царь и великий князь всея Русии Федор Иванович указал послати в Новый царев город с нарядом и с запасы на три полка. А как воеводы запасы и наряд провезут, и быть в Цареве-городе воеводам Ивану Ноготкову да Александру Михайловичу сыну Нагого. В городничих быть Звяге Воейкову, а князя Петра Шеховского да князя Григория Вельского велено отпустить. А князю Ивану Гагину итти в Казань...»
Ноготков, получив приказ, выбрал из передового и сторожевого полков лучших стрельцов, довел гарнизон до тысячи бойцов, остальных отпустил с князьями. Шеховской
ушел на Москву, Вельский — на Тулу. Гагин стал собираться в Казань. И тут к нему постучались Ешка и Айвика. Было это в воеводской избе, князь Иван Васильевич зашел как раз проститься с воеводой Ноготковым.
— А, девка храбрая! — воскликнул Гагин. — Проститься пришла?
— Пришла. Я думала, ты забыл меня.
— Как можно? Один бог знает, где был бы я и мой полк, если бы не ты.
— Помнишь, ты мне рубль обещал?
— Как не помнить. Вот он, — князь полез в карман.
— По карманам не шарь, у меня теперь рубли свои есть. Я другое хочу просить — возьми меня в Казань.
— Большой город поглядеть захотела?
— У меня подружку мурза украл, Настьку. Думаю, в Казань увез. Искать ее буду.
— Одна?
— Зачем одна? Андрейка со мной пойдет.
— Какой Андрейка?
— Настя—дочка кузнеца,—сказал Ешка, — а Андрюш- * ка ейный жених. Я тоже к просьбе Айвики присоединяюсь. Княже, не откажи.
— У меня перед вами обоими долг большой, однако, в Казани вы девку не найдете, — сказал Гагин. — Там же князь Куракин в воеводах сидит, три полка воев при нем. Разве мурза в те края посмеет сунуться?
— А ему более соваться некуда,—заметил Ноготков.— Теперь на ногайской стороне — Мурат с Саадетом, они ему сразу голову оторвут. На Вятке ему делать нечего. А середь казанских мурз у него дружков, я чаю, немало найдется — спрячут. Благо уехал он туда налегке.
— Надо бы князю Куракину о сем донести.
— Я уж позаботился. Да и ты, приедешь когда, позаботься.
— Добро, собирайтесь.
— А тебя, Иван Андреич, я попросил бы взять того Андрюшку в подьячие, — Ешка обратился к воеводе. — Парень грамотен зело; а у нас письменных людей в городе нехватка.
— Он, я чаю, худороден больно, —‘заметил Ноготков.
— Не скажи. Отец его дьяком приказа был при покойном государе и во Свияжеском городе умре. И если в Казань парня брать, то ему там подьячим будет гораздо способнее.
— Как отца звали?
— Не помнит он. Дитем малым остался,
—. Звяга, припиши его к приказной избе. Жалованье положь, одёжу выдай.
— Как его по прозвшцу~то писать? — спросил Воейков.
— Я думаю, он этого не помнит. Пиши — Царегород-цев. Бумагу дай, что отпущен в Казань по делу с князем Г агиным-Великим.