— Так она и пойдет за нами.
— За нами, может, не пойдет, а за лосенком... Мы его на веревочку.
— Чудной ты.
Кузнец пришел только на девятый день. Рассказал про Наетю, про цепочку.
— Выкрасть ее нам троим было бы трудно, я кой-каких мужиков подговорил. Они согласились помочь, только...
— Что «только»?
— Если вы их с собой возьмете,
— Много их?
— С десяток будет. Может, чуток больше.
— Я не знаю...
— Чего ты не знаешь? — Дениска взъярился. — Леса велики, всем места хватит. Да если хочешь знать, всем скопом-то лучше. Нам никакая погоня не страшна будет. Отобьемся.
— Ну, тогда завтра к ночи будьте у моей кузни.
Утром через дворового мужика Настя получила знак —
готовься. Она безропотно дала охраннику запереть браслет на ноге, сбросила халат и отдала его служанке, легла, гремя цепью, на нары, укрылась двумя рогожами. Охранник закрыл дверь на замок и принялся ходить по скрипучим половицам балкона от двери до окна и обратно. У Насти были припрятаны ножницы и бечевка.
В полночь спаленка осветилась, в окно полыхнули багряные отсветы пожара. Было видно, что горели хлебные амбары. Настя вскочила и, перебирая пальцами цепь, добралась до хитрого звена. Оно было надпилено сбоку. Порвав цепь, Настя схватила рогожку, сложила ее пополам, вырезала отверстие для головы. Другой рогожей обернула бедра, все это перепоясала бечевкой—одежда была готова.
Вся дворня бросилась тушить пожар, в это время заскрипели половицы, охнул пришибленный охранник, и вскоре загремел замок. Распахнулась дверь, ворвались в спаленку трое, схватили Настю за руки и повлекли в темноту.
На околице деревни их ждали люди, человек сорок. К этому времени огонь перебросился на усадьбу, ночь была ветрепной. Люди, не глядя на пожар, побежали к черневшему вдали спасительному лесу.
— В лес первым вошел кузнец. За ним Андрейка, Дениска, Настя. Остальные гуськом сзади.
Отойдя верст пять, Ермил подошел к Насте, положил руку на плечо:
— Похолодало. Задержись чуток, переоденься. Я вот тут в узелке рубашку для тебя прихватил, штаны. Походи пока в мужской стати.
Догоняя ушедших вперед мужиков, Настя спросила Ермила:
— Что за люди? Семейные?
— Где там. Либо бобыли, либо холостяки. С дитем да бабой кто в такую даль бежать решится?
Усадьба сгорела дотла. На пожарище утром нашли пережженный скелет охранника и обрывок цепи с болтом. Пристав подумал, что это Настины останки, матюгнулся со зла и стал собираться восвояси. О побеге сорока крепостных мужиков Бекбулатов узнал только к вечеру. Посылать в погоню было бессмысленно.
Беглецы шли без остановки почти сутки. Вела их Настя. Она была рада, что ее вырвали из лап Абыза и что она среди людей. Ей донельзя надоела жизнь взаперти, надоел надзор Абыза, его служанки и охранника. Теперь она наслаждалась волей, боялась за нее и, опасаясь погони, замучила людей долгим переходом без единой минуты отдыха. В походе к ней пристроился парень, заговорил:
— Зовут меня Андрюшка. Я у отца твово Ильи заместо сына был. Потому и говорил всем, что ты моя сестра. Не подведи меня.
— Спасибо, братец. Батя, как он?
— Не ведаю. Расстались мы на Волге, а подался он на Кокшагу. Будем искать его там.
— Я те места знаю. А который с лосихой, он тоже за брата?
— Он сам по себе. За Камни бежал, да передумал.
Дениска как решил, так и сделал. Изладил лосенку
поводок, на спину лосихи вперехлест повесил две котомки, свою и Андрейкину. Лосенок за эти дни привык к нему и бежал за ним охотно. Лосиха не отставала от детеныша.
На первом привале вытянул из котомки узелок, подошел к Насте, бросил его на колени.
— Что это?
— Мне Ермил рассказывал, что тебя на ночь к цепи приковывали, а одежду отымали. Вот я и прихватил, идучи. Сходи за кусты, переоденься. В штанах-то, поди, неловко?
Настя развязала узел и ахнула. В нем лежал ее сарафан, исподняя рубаха и платок.
— Где взял-то? — спросила Настя, смеясь,
— Коло стража твоего. Я догадливый. Ну, чо сидишь? Иди. Мне непременно на тебя посмотреть надо.
— Зачем это?
— На место придем — сватать буду.
— Ох ты! Не шибко ли скор? Может, я иного выберу.
*— Иного некого! Андрюшка — брат, а другие прочие—
голь перекатная. А у меня хозяйство! Вишь, вон ветки жрет. И за лошадь сойдет, и за корову. Ну и приплод опять, же.
— Веселый ты. Как звать-то?
— Дениской.
Настя сходила за излучину речки, переоделась, спросила шутейно:
— Ну как, женишок, нравлюсь?
—• В рогожах была красивше. Ну, да ладно. И так сгодишься.
И оба рассмеялись.