Третьим залпом были скошены четвертая и пятая сотни. Аталык врезался в ряды всадников, истошно закричал «назад!» и поскакал по дороге. Сотни развернулись, последовали за ним. А навстречу мурзе, сверкая саблями, неслись конники из засады.
Началась сеча. Она длилась, как и рассчитывал мурза, до рассвета.
Сам Аталык с горсткой всадников вырвался из сечи, спасаясь бегством. Русские было погнались за ним, но потом вернулись обратно.
Около озера Шап мурзу встретил Илья с черемисами. Он хотел что-то спросить Аталыка, но тот свирепо глянул на него, крикнул:
— Бегите домой! Ждите меня там!
* * *
Когда совсем рассвело, князь Гагин-Великий, Ешка и обозный сотник Истома Тюнин пошли оглядеть поле боя.
— А тысчонку свою басурман всю, почитай, здесь оставил, — сказал Истома. — И все твоей мудростью, князюш-ко-батюшко.
— Моей ли? — Гагин был хмур и недоволен. — Девке черемисской спасибо надо сказать. Если бы не она... Сколько наших полегло?
— Здесь совсем мало, — ответил Ешка. — А там, где был бой засадный — считают. Скоро станет известно.,
— Ты, Истома, бери свою обозную сотню, недругов убитых похорони, лошадей убитых разруби, освежуй и закопти. Нам сего махана на полгода хватит.
— Изделаю, Иван Васильевич. Токмо коптить такую прорву конины долго придется. А мы, чай, нынче далее пойдем?
— Пойдем. А ты тут останься и копти. Сколь надобно.
— А если мурза наскочит?
— Не наскочит. Теперь он месяц раны зализывать бу-дет.
К Ешке подошла Айвика, сказала:
— Мне домой ехать пора.
— Пошто? Оставайся с нами. В ваш илем седни тронемся.
— Нельзя. Если там меня хватятся, — догадаются. Тогда Илейке смерть будет. Да отца мне надо проведать, один живет, старый, больной.
— Не умер бы, не дай бог. Голодуха там, сама сказывала.
— Карту илем с голоду умереть не даст. Мне у Топкая непременно побывать надо.
— Чем бы одарить тебя, девка смелая? — спросил, подходя к Айвике, князь. — На вот целковый, возьми.
— Спасибо, князь. Я не ради золота...
— Ты многим моим людям жизнь спасла. Великое добро сделала.
— Мы еще встретимся. Вот тогда добром за добро отплатишь.
• В тот же день к полудню Айвика привела передовой полк на место, где еще недавно был Топкаев илем-
Князь и воевода Иван Васильевич Гагин-Великий, длинный и сухощавый, восседал на коне подобно сторожевой башне. Его порученцы крутились вокруг на юрких лошаденках, ждали приказа. Князь расправил усы под крючковатым носом, крикнул:
— Сотников ко мне! — когда порученцы рассыпались, воевода обратился к Ешке: — Левый берег сух ли? Переправа есть ли?
— Мосток вправо от нас, а там за . болотцем роща немалая со старицами^ Укрепы строить молено. А на нашем берегу, сам видишь, леса сухи, древесами обильны.
Подскочили сотники. Князь, много не говоря, отмахнул рукой в четыре стороны. Сотни ушли на нижний берег, рассыпались по лесам во все стороны, а на бугре осталось десятка три ратников, не более. Князь и Ешка спешились, пошли бродить по берегу, осматривали местность. Ешкин выбор воеводе понравился. Он, конечно, видел места и получше, крепостей построил немало, но для здешних низменных мест лучшей земли не сыскать.
Провожая Гагина-Великого на Кокшагу, царица Ирина напутствовала:
— Подвижник Иоахим мне сказывал, что на той земле, где городец строить, сельбище стоит, и хозяин есть. Грубость с теми людьми не чини, землю откупи. Денег на сей город я у государя выпросила достаточно, не скупись.
— Казна не у меня будет, матушка-царица, а у Но-готкова. Пусть он и...
— Деньги еще когда придут, а ты договорись пока без казначея. С местным людом надо не силой брать, а лаской, добротой. Так мне государь велел...
— А братец Борис како мыслит?
— Как мы с государем, так и он, — жестко сказала царица.
Этот ответ воевода помнил, и когда передовой полк пришел на место, он сказал Ешке:
— Сельбище покинуто и спалено, может, хозяина и искать не надо, а?
— Надо, княже. Он не токмо этой земли хозяин, он глава рода огромного. А нам люди ой как понадобятся княже. А они сейчас в нужде великой, ты сам слышал, что девка рассказывала. Посему ты тут дело зачинай, а я поеду и хозяина приведу. Заодно и старуху свою проведаю. Она где-то тут должна быть.
Не медля много, Ешка и Айвика поехали на север.
IV
Мурза Аталык думать умел только в седле. Он даже и письма писал верхом на коне. Сядет в седло, проедет десять верст туда и обратно — письмо готово. Вызовет писца, отговорит ему, что в седле придумал, тот запишет— и посылай куда надо. Если бой какой обдумать, налет, то тут десяти верстами не обойтись. Тут надо проехать версг полсотни, да хорошо бы по голой степи, чтоб ничто мысли _ не мешало.