Через час явился гонец от Годунова. Молодой, вертлявый подьячий из Разрядного приказа.
— Брат Григорий? Государь требует тебя. С чертежами и отпиской.
Дорогой в Кремль Григорий ловил на себе любопытные, настороженные, а то и откровенно враждебные взгляды. Слухи ползли быстрее, чем он успевал делать что-либо.
В Набережных палатах его ждал не один Годунов. Рядом с ним, в кресле, восседал Патриарх Иов. Его массивная, тучная фигура, окладистая седая борода и спокойные, всепонимающие глаза внушали невольное почтение. Григорий поклонился обоим.
— Ну, — Годунов отложил в сторону бумагу, которую изучал. — Показывай, что за диковины ты там начертал.
Григорий развернул на столе свои чертежи и протянул исписанный лист с расчётами. Годунов и Иов склонились над ними.
— Объясняй, — приказал Годунов.
Григорий начал, показывая пальцем на схему:
— Зерно гниёт от сырости и слёживается. Нужна вентиляция — вот эти трубы, с заслонками. Двойные стены, с засыпкой из опилок или сухого песка — для термоизоляции, чтобы сохранялась прохлада летом и тепло зимой. Крыша — крутая, чтобы снег не давил, и с широкими свесами, чтобы дождь не заливал стены. Внутри — не одно помещение, а отсеки. Чтобы если в одном заведётся вредитель, не испортил всё.
Он говорил уверенно, забыв о страхе. Это была его стихия — знание.
Патриарх Иов слушал, изредка кивая. Наконец он произнёс своим густым, бархатным басом:
— Мудро, брат Григорий. Очень мудро. Сие строение и впрямь может сохранить хлеб на годы. Но… — он посмотрел на Григория прямо. — Откуда сие знание? В летописях наших я о таком не читал.
Григорий приготовился к этому вопросу.
— В книгах иностранных, владыка. У них и климат иной, и земли меньше. Потому и мыслить о запасах научились иначе.
— Иноземцы… — промолвил Иов, и в голосе прозвучала лёгкая неприязнь. — Не всегда их науки ко благу душевному.
— Но к благу телесному — могут, — вступил Годунов, не отрывая глаз от чертежей. — Расчёты… — он ткнул пальцем в цифры. — Откуда суммы? Цены на лес, на труд? Ты их с потолка взял?
— Нет, государь. Спрашивал у монастырских экономов. Сводил в среднее.
Годунов кивнул, удовлетворённый.
— Хорошо. Практично. — Он отложил чертежи и взял другой лист — с текстом грамоты о царевиче Дмитрии. Прочитал молча, потом протянул Иову. — А это, владыка, твоих рук дело. Нужно, чтобы такие грамоты разошлись по всем городам. Чтобы в каждом приходе зачитывали.
Иов пробежал текст глазами. Его лицо оставалось невозмутимым.
— Сие… сие есть истина. Смерть царевича — воля божья, несчастный случай. Но для чего сия… спешка, государь? Чтобы напомнить народу о старой беде?
— Чтобы не случилось новой, — твёрдо сказал Годунов. — Чтобы никакой вор не посмел назваться именем мёртвого.
Иов посмотрел на Годунова, потом на Григория. В его взгляде читалось понимание. Он догадывался, что источником этой идеи был «книжник».
— Будет исполнено, — мирно сказал Патриарх. — Сие дело благое.
— Начать с южных окраин, — добавил Годунов. — С Путивля, Чернигова. Где слухи рождаются быстрее.
Иов кивнул и, с трудом поднявшись, покинул палаты, бросив на прощание Григорию долгий, оценивающий взгляд.
Когда дверь закрылась, Годунов обернулся к Григорию.
— Шуйский был у тебя?
Григорий не удивился. За ним следили.
— Был.
— И?
— Выспрашивал. Предлагал помощь.
— Помощь… — Годунов усмехнулся. — Помощь палача. Что ты ему сказал?
— Ничего. Отделался общими фразами.
— Умно. Держись от него подальше. Он опаснее, чем кажется. — Годунов подошёл к карте России, висевшей на стене. — По амбарам. Начнём с Москвы, Вологды, Нижнего Новгорода. К весне будущего года должны быть готовы. Деньги найду. Смотри, чтобы твои расчёты не подвели.
— Они не подведут, — сказал Григорий с уверенностью, которой не чувствовал.
— Насчёт грамот… — Годунов повернулся. — Ты был прав. Уже есть слухи. Смутные. С Литовской стороны. Будто бы царевич жив.
Ледяная рука сжала сердце Григория. История набирала ход, несмотря ни на что.
— Значит, мы успели вовремя.
— Возможно, — Годунов смотрел на него с тем же тяжёлым, изучающим взглядом. — Твои «сны» начинают сбываться, брат Григорий. Надеюсь, твои советы окажутся столь же точными.
Он не стал говорить «прорицания». Он сказал «советы». Это был прогресс.
— Они окажутся, государь, — твёрдо ответил Григорий.
Выйдя из палат, он снова почувствовал на себе взгляды. Но на этот раз это были не только взгляды придворных. Где-то в тени колоннады ему померещилась знакомая худая фигура. Шуйский. Он стоял неподвижно, наблюдая.