В углу зала послышался сдержанный кашель. Князь Шуйский, присутствовавший при разговоре, поднял брови:
— Смелое предложение, брат Григорий. Не вызовет ли это ропота среди лучших людей государства?
— Лучшие люди государства, — мягко парировал Григорий, — должны первыми проявить заботу о его благополучии. Когда горит весь посад, тушат все вместе — и боярин, и смерд.
Борис задумался, перебирая в руках перо.
— Мысль здравая. Но требуется тонкое исполнение. Не приказом, а предложением. Созовём совет из самых уважаемых людей — и духовных, и светских. Обсудим вместе.
На следующий день в Кремле собрался небольшой кружок единомышленников: несколько прогрессивных бояр, представитель Патриарха, дьяки-практики. Григорий, чувствуя прилив энергии, изложил свой план.
— Предлагаю не просто налог, — говорил он, — а прозрачную систему: все взносы учитывать открыто, отчитываться перед земскими старостами. Чтобы каждый видел — средства идут на благое дело.
Идея нашла поддержку. За неделю была разработана подробная схема: создавались особые кассы при столовых, куда поступали средства, выбирались доверенные лица от горожан для контроля.
Первые результаты не заставили себя ждать. Уже через десять дней Федька принёс радостную весть:
— Барин! Купец Таранов — тот, что лавками владеет — сам принёс мешок монет в кассу! Говорит: «Вижу, дело честное, хочу участвовать».
Григорий вышел на крыльцо. Осенний воздух бодрил. Он смотрел на Кремль — не как на крепость власти, а как на место, где рождаются добрые перемены.
К нему подошёл Борис, неожиданно появившийся во дворе.
— Смотри-ка, — улыбнулся царь. — Столовые не только народ кормят, но и лучших людей объединяют. Вчера боярин Морозов сотню рублей внес. Говорит: «Надо поддерживать благие начинания».
— Это общее дело. Когда люди видят правду и справедливость, они сами готовы творить добро.
Вечером, возвращаясь в келью, Григорий остановился у того места, где накануне планировал разбить сад. Он достал из мошны несколько яблочных косточек и положил на ладонь.
— Федя, — позвал он мальчика. — Принеси-ка нам инструменты. Будем яблони к весне готовить. Одну здесь посадим, другие — по всему городу. Чтобы через годы вся Москва в садах стояла.
Он смотрел на маленькие семена в своей руке и чувствовал: именно так и рождается настоящее изменение — не громом и молнией, а тихим упорством, капля за каплей, дело за делом. И это наполняло его душу светлой уверенностью в завтрашнем дне.
Глава 38
«И познаете истину, и истина сделает вас свободными».
Морозное утро застало Григория за составлением плана новых столовых. Вместе с дьяками они рассчитывали, как расширить сеть посадов, когда в дверь постучали.
— Барин! Гости! — вбежал Федька, снимая шапку. — Выборные из Углича въехали! Народ их у подворья встречает, хлебом-солью!
Григорий отложил перо. Любопытство зажглось в его глазах. Он не боялся правды — какой бы она ни была. Он верил, что только открытость может исцелить старые раны.
На следующий день в Золотой палате собрались выборные. Не робкие просители, а уважаемые горожане — седой земский староста, молодой грамотный посадский, степенный купец. Они держались с достоинством людей, выполнивших важную миссию.
— Государь, — начал староста, кланяясь Борису. — Объехали мы Углич, говорили со стариками, осматривали места. И скажем прямо — ясности нет. Одни свидетели говорят о несчастном случае, другие — о тёмных намёках. Но все сходятся в одном — царевич Дмитрий погиб, и это горе для всей земли Русской.
Молодой посадский добавил:
— Мы предлагаем, государь, установить в Угличе часовню — не князю, не боярину, а невинно погибшему отроку. Чтобы все сословия вместе молились об упокоении его души. Чтобы память объединяла, а не разделяла.
Борис, слушая, медленно кивал. В его глазах читалось понимание.
— Мудрое предложение. Пусть так и будет. Общая память — лучшее лекарство от розни.
После совета Григорий, окрылённый, решил лично посетить одну из столовых. Улицы Москвы встречали его приветливыми взглядами. Люди кланялись, некоторые подходили с просьбой передать царю благодарность за столовые.
На подходе к мосту его окружила небольшая группа горожан. Среди них был тот самый мастер-каменщик, которого он видел в первые дни.
— Брат Григорий! Спасибо за хлеб насущный! — крикнул тот. — Теперь и работу нам даёте — новые амбары строим!