Джина сморщилась, но кивнула и протянула руку. Джон вложил в её ладонь устройство, похожее на маленькую флешку, и с довольным видом объяснил, что надо с ним делать. Ей не слишком нравилась эта идея, но Максвелл уже совершала поступки сомнительной морали, чтобы обезопасить друзей — а именно ими она считала Блейка и Аллен. Если она могла сделать это для их счастья — совместного, — то делала.
Джон, маясь в нетерпении, чуть не умер со скуки и крайне обрадовался приведённому в исполнение плану по внедрению в «Хоуп Хэйвен». Джина, правда, не захотела видеться с ним снова, потому Джону пришлось развлекать себя самому непосильно долго, что редко приводило к чему-то хорошему.
— Мистер Харди, — снова начал адвокат, когда Джон опрокинул в себя стаканчик утреннего эспрессо.
— Ясно, — не дослушав, он смял бумажную тару в руке и резко встал с мрачным видом. — Где здесь у нас начальство? На месте?
Если Джон Харди смог заставить Брайана Шарпа подписать угодные ему бумаги, то с полицией договориться он сможет, особенно когда на личном сервере есть дело каждого из пациентов «Хоуп Хэйвен». Раньше он надеялся на своих юристов, но теперь понял, что лучше бы сразу взял дело в свои руки. Хотя тогда не было бы так весело.
— Пока вы выпиваете с главой департамента по борьбе с наркотиками, ваша дочь неплохо занимается уничтожением контрабандных партий в особо крупных размерах, — ясно и доходчиво излагал Харди, пальцем подвинув распечатку карты анализов по гладкой поверхности стола, и уже через полчаса он привалился к железному косяку двери камеры, глядя на полусонного Блейка.
Генри, кажется, совершенно не обрадовался новости про кучу дел. Только тут же вскочил и мигом последовал за Джоном, вознамерившись вытрясти из него всю правду.
— Какие, мать твою, похороны?!
— А вот мою мать не надо! — бросил Харди, направляясь к выходу. — Чем быстрее будешь шагать, тем быстрее узнаешь.
— Что с Эвелин?! — схватил его за плечо Блейк.
— А что с матерью и сестрой узнать не хочешь? — ухмыльнулся Джон.
Генри, на секунду ошеломлённый, озадачился и взволновался ещё сильнее.
— А что с ними?
— Всё супер! — обрадовал Харди.
— Я не шучу, скажи мне, где Эвелин, какие к чёрту похороны?! — в глазах Блейка зажегся яростный и отчаянный огонёк.
— Чувак, мы в полицейском участке, и убивать меня прямо здесь нельзя. К тому же, ты никогда не доберёшься, куда нужно, без моего железного коня!
— Пошёл ты! — злобно рыкнул Генри.
Харди наслаждался мотанием нервов, пока Блейку так безумно хотелось добиться ответов. Неужели даже чёртов Джон Харди боится сказать ему правду? С каждой секундой волнуясь всё больше, он не понимал, что же тут, чёрт подери, произошло.
***
Сердце Генри сделало кульбит и почти остановилось, когда он понял, что место назначения — действительно церковь. Изящное белое здание выглядело миролюбиво и симпатично даже посреди облысевших деревьев, но для Блейка оно было предвестником кошмара. Не дожидаясь полной остановки машины, он открыл дверь и выпрыгнул наружу, на несколько мгновений потеряв равновесие, а потом бежал к высокому арочному дверному проёму.
Блейк привык нести ответственность за тех, кто ему дорог. И он не может потерпеть неудачу.
Чёртов Харди так и не сказал ему не слова. Что это всё неправда.
Что это правда, Генри пытался не думать.
В его сознании навсегда отпечаталось бледное, будто восковое лицо Эвелин, лежащей без дыхания и пульса в операционной «Хоуп Хэйвен».
Господи, нет.
Аллен жива. Жива и всё, быть по-другому не может. Она просто не имеет права быть неживой, пока он дышит.
Она просто должна быть. Существовать. Иначе с его миром случится непоправимое. Возможно, он рухнет.
Массивная деревянная дверь легко поддалась, и он почти сразу влетел в просторный главный зал.
Тихо.
Взгляд быстро пробежал длинные ровные ряды пустых скамеек. Прошёлся по стенам с витражными резными окнами. Остановился в самом центре у алтаря.
Сердце на мгновение замерло.
Её волосы блеснули золотом, развиваясь, когда она обернулась на шум. В падающих из окна косых лучах казалось, что это — видение. Будто ангел, она была в белом.
Эвелин.
Здесь.
Жива.
Он не помнил, как между ними исчезло расстояние, но мир стал цельным только когда она оказалась в его объятиях. Эвелин крепко прижалась к нему, обвивая руками. Положив голову на грудь Генри, она слышала, как быстро бьётся его сердце — и так же радостно билось её собственное. Он гладил её по волосам и не позволял отстраниться даже на миллиметр, только взял в ладони лицо, заставляя посмотреть прямо в глаза. Эвелин облегчённо и радостно улыбнулась, а Генри только крепче прижал её к себе и поцеловал.