Генри бросил на мать быстрый оценивающий взгляд. Предыдущие её слова он ещё мог ожидать, но после такой щедрости, учитывая сказанное, Аврора просто не посмеет осуждать его миссис Блейк.
— Спасибо, — впервые обратилась к Эвелин Оливия. — Я ценю ваше стремление помочь. Но наша семья не хотела бы оказаться обязанной в будущем.
Аврора удовлетворённо кивнула, соглашаясь со словами дочери. Эвелин же внимательно посмотрела в глаза младшей Блейк.
— Считайте, что сумма пришла из благотворительного фонда «Скайлайн», как и предполагалось. Я не жду, что вы меня поймёте, и тем более не думаю, что могу вас купить. Просто примите мою помощь. Я не собираюсь взыскивать долг. Я возвращаю его.
— Мы сделаем, как она сказала, — решительно заявил Генри. — Даже если мне придётся тащить вас туда силой.
Время на уговоры уже давным-давно прошло, и он решил взять на себя ответственность за тех, кто ему дорог. Даже если они не согласны. Дурацкие принципы и гордость не стоят смерти и той боли, что она с собой несёт. Оливия была истощена за эти долгие годы борьбы за жизнь, и Блейк не знал, когда у неё совсем иссякнут силы.
Эвелин резко встала со своего места, сжимая в руках телефон.
— Прошу прощения, мне нужно ответить.
По её лицу было не догадаться, чьё имя высветилось на дисплее. Генри был вообще не уверен, звонили ей или Эвелин просто придумала способ сбежать от неприятного разговора. Он и не думал её осуждать, только проводил обеспокоенным взглядом.
За ней с гулким эхом захлопнулась резная дверь кабинета в противоположном конце просторного холла. Эвелин сразу же выпустила молчащий гаджет из рук и опустилась на софу у стены, прислонив голову к стене. Она не ждала, что Блейки сразу кинутся ей на шею. Понимала, что этого не случится. Но так безумно этого хотела — почувствовать себя принятой, без нужды вырывать желаемое. Все вокруг — чужаки. Никто никогда не станет любить её так искренне и безусловно, как когда-то родители. Но их у неё отобрали. Заставили сражаться.
Её краткий нервный всхлип исчез в диванных подушках кабинета, не достигнув гостиной.
— Я не шутил, когда говорил, что она — наша единственная надежда. Только её деньги могут помочь вылечить Лив. Другие источники отрезаны, а я сам не успел собрать нужной суммы. Так зачем проверять её нервы на прочность, рискуя таким уникальным шансом? — недоумённо спрашивал Блейк.
— А зачем проверять на прочность мои, впутывая тебя в эту авантюру? — парировала Аврора. — Если её враги так сильны, что без проблем разобрались с её семьёй, с ней, с больницей и полицией, то почему она впутала в это тебя?
— Я дорог ей, и только мне она может доверять, — отрезал Генри. — Разве не очевидно, что все, кого она знала и любила, покинули или предали её?
— Ты дорог ей, я не спорю с этим. Как и не могу не видеть, что ты в неё безумно влюблён, — мать села рядом с ним и взяла его ладони в свои, как в детстве. — Но она подставила тебя под удар, решив послушать своё сердце. Сын, ты сильный и смелый мужчина, но как ты можешь тягаться и сражаться с этими людьми? Ты лучше нас знаешь, на что они способны. Я только забочусь о тебе. Я боюсь за тебя.
— По твоим словам кажется, что это мы нужны ей больше, чем она нам, — фыркнул Блейк. — Но это не так. Я столько сил вложил, чтобы Лив выздоровела. Так что мы соглашаемся на озвученное предложение. И это не подлежит обсуждению.
— Эвелин не плохая. Она просто напугана и ищет поддержки. Я не могу представить, что сейчас ей приходится переживать, до сих пор даже поверить не могу в историю, рассказанную Генри. Она никому не желает зла, — высказала свои наблюдения Оливия. — Хотя я немного ревную. Нет, даже очень сильно ревную.
— Не переживай, мне всё так же плевать на тебя, коротышка. Большего наплевательства от меня ожидать просто некому. Я даже забыл, как тебя зовут, — усмехнулся Генри в ответ на её признание.
Он не подал виду, но испытал огромное облегчение от слов сестры. Она понимала Эвелин, даже пыталась оправдывать. Почти приняла её. О большем и мечтать было нельзя. Осталось только дать матери время принять этот новый расклад. И вылечить Лив, разумеется.
***
— Честно говоря, я думал, что наслаждаться семейной жизнью ты будешь немного дольше, — лениво протянул Джон, осматривая ряды хрустальных графинов. — Думал, может, слетаю на Бора-Бора, попью там коктейлей под пальмой. Но что-то не слышу тут прибоя.
— Окно открой или купи слуховой аппарат, — Эвелин воинственно сложила руки на груди. — До моря триста футов.