Джина поражённо молчала, осмысливая услышанное. Она раз за разом прокручивала в голове его рассказ о ссоре с Эвелин, его отрывочные идеи о стратегии для разговора и только теперь смогла составить полную картину. Конечно, она ни секунды не верила, что Генри действительно хотел упрятать Эвелин обратно в больницу, даже когда услышала от него об этом впервые. Это противоречило самой его сути, всем его убеждениям и поступкам. Джина просто ожидала, что Блейк предложит Шарпу мировую, ловко обыграв идею с «Хоуп Хэйвен», но всё оказалось намного хуже. Генри подставил под удар себя. Вместо Эвелин.
— Я думала, ты боишься её. И тебе отвратительны её идеи и методы...
— Да, — признал Генри, — мне они очень и очень не нравятся. Но я не боюсь её. Я боюсь за неё. Эвелин пылает яростью, спеша мстить обидчикам, но не понимает, что Шарп ещё даже не начал с ней воевать. И если начнёт, неизвестно, чем это закончится. Поэтому я боюсь за неё. Безумно боюсь.
Джина закусила губу, борясь с внезапным приступом зависти. Ей бы тоже хотелось, чтобы кто-то настолько сильно её любил и оберегал. Пусть даже не так, как Генри любит Эвелин. Разумеется, к Блейку никаких романтических чувств Максвелл не испытывала — для неё он почти с самого начала был хорошим другом и только, но ей очень хотелось любить кого-то такого же, как он. Просто любить.
— Я понимаю, твой страх оправдан. Но она умная девочка. И ей помогает Харди.
— Джону и самому частенько требуется помощь. Слабое утешение, — хмыкнул Блейк, и с резонностью его замечания оказалось сложно поспорить.
— У неё есть ты. Ты всегда был на её стороне. И я вижу, что это вряд ли когда-то изменится. Даже если она не будет согласна с тем, что ты сейчас творишь.
— Спасибо, что согласилась поехать со мной, — искренне поблагодарил Генри.
Он будто завис в неопределённости, и Максвелл была единственным другом, который оказался рядом. С Эвелин он пока что не хотел беседовать по душам, ощутимо задетый предыдущим разговором; Джон — просто Джон, с которым любая душевная беседа — настоящее минное поле; взгляд его семьи на сложившуюся ситуацию был уже давно известен Блейку. И только Джина своим присутствием смогла не осуждать, а поддерживать.
— Для этого ведь и нужны друзья, — с улыбкой заверила она, и добавила, будто внезапно вспомнив: — Кстати, мы же собирались к Оливии? Я вчера устроила ей место в клинике в центре. Ей уже обеспечен уход и необходимое лечение. И скорее всего её ждёт скорая операция.
— Правда? — по-дурацки переспросил Генри, и в его глазах наконец-то появилась искорка радости. — Тогда нам непременно стоит заехать к Лив. И купим ей цветов. Она очень любит пионы.
***
Внезапный вызов к боссу посреди дня ни на йоту не улучшил настроения Кэтлин Райли, безумно занятой внезапным коллективным иском. И Шарп наверняка собирался повесить ей на шею новую проблему к вороху уже имеющихся. Её силуэт, очерченный приталенным платьем с небольшим разрезом, сверкнул в лучах света, струящегося из коридора — она царственной походкой вплыла в просторный кабинет Брайана, оглядывая его, неизменно сидящего в высоком кресле президента «Скайлайн».
— Мне всё равно, что ты сделаешь, но аннулируй этот брак.
Райли опустилась в кресло напротив, с иронией глядя на Шарпа. Без приветствий, сразу к приказам?
— Ты за этим меня и позвал? — хмыкнула она.
— Ты — один из лучших юристов города, — ничуть не преувеличил он.
— Вот именно, — недовольно склонила голову Кэтлин. — Великолепный корпоративный юрист, а не адвокат по разводам.
Она знала: со справедливостью её замечания спорить трудно, но только попросив её, Брайан мог быть уверен в результате.
— Можешь оказать мне маленькую услугу?
— Ещё одну? Опять? — скептически приподняла бровь Райли. — Ты знаешь, сколько сил я вкладываю в «Скайлайн». И ещё больше — в сокрытие того, что происходит вне зоны видимости правоохранительных органов. И, знаешь, я не в восторге. Мне не нравится рисковать лицензией.