— Да?! — вскочил он, заставляя всех троих Блейков синхронно вздрогнуть. Рука его всё ещё направляла револьвер, иногда нервно дёргаясь. — А где гарантия, что ты не будешь врать?
Генри нервно сглотнул, понимая, что военные привычки капитана помогут ему выстрелить быстрее, чем до него успел бы добраться Блейк. И нет никакой чёртовой гарантии, что шальной пулей не заденет никого из находящихся в этой палате.
— Я переживаю за свою семью. Врать не в моих интересах, — начал рационально Генри, а потом слегка кивнул: — Вы очень расстроены.
Стоун ощетинился:
— Как же верно, мать твою! Конечно, я расстроен! Расстроен, что чёртова психопатка Аллен убивает без разбора! Расстроен, что она опустилась до угроз. И кому? Мне! Каждое грёбанное утро я нахожу в своей почте какую-то срань. Вчера это были чёртовы фотографии доктора Хэйли. Мёртвой! — он издал гортанный звук, похожий на рык, и от гнева его рука, сжимающая оружие, снова затряслась. — Ты помог этой чокнутой сбежать, Блейк, ты же поможешь мне её найти, чтобы положить этому конец.
Шумный выдох Генри прорезал почти звенящую тишину палаты. Блейк не сводил взгляда с капитана, осознавая сказанное, а Оливия и Аврора только сжались от испуга ещё сильнее — револьвер болтался, сжатый в потной ладони, совсем рядом.
— Эвелин вам угрожала?.. — случайно прошептал вслух Генри, выдавая свои размышления. — Она уже убила Хэйли?..
Злоба и ненависть скривили каждую черту лица Стоуна: на лбу пролегла глубокая складка, брови угрожающе сошлись на переносице, а челюсти сжались так, что вот-вот захрустят.
— Она убила заведующего! Мистера Уоллеса убила, — не в силах стоять на месте, капитан ходил туда-сюда. — И мне прислала чёртовы фото его трупа! А теперь добралась до Хэйли и её порешила! Что мне думать? Конечно, я следующий. Кто, как не я! Не ты же ведь, Блейк, и не эта Максвелл, ведь вы-то хорошие, вы помогли ей вырваться на свободу и начать убивать! Но я не собираюсь умирать, как они, так что надо, чтобы она уяснила. Чёртовы угрозы на меня не действуют! И я собираюсь жить, несмотря на всё, что она там себе придумала. Об этом с ней хотим поговорить я и мой револьвер, — он снова поднял руку вверх, сотрясая воздух оружием.
— Вы собираетесь убить её? — осторожно спросил Генри, делая маленький шажок к капитану.
— Стоять! — тут же отреагировал тот. — Не шевелись, Блейк, и стой, где стоишь. Я сделаю всё, что потребуется, чтобы сохранить себе жизнь. Я хочу жить!
— Капитан…
— Но у меня теперь и так не будет жизни из-за этой проклятой публикации! Инспекции вверх дном перевернут всю клинику, они и камня на камне не оставят от «Хоуп Хэйвен», и меня будут потрошить дотошнее всего, потому что Джек уже мёртв. Я больше не смогу найти работу, потому что пресса вываляет в грязи меня и всю мою карьеру в этой проклятой больнице! И во всём виновата Аллен! Это она, она уничтожает всё на своём пути, — Стоун вытянул правую руку и направил ствол на Генри, а затем повелительно выплюнул: — Поэтому ты скажешь мне, где её найти, не то я снесу тебе башку.
Блейк не отрывал взгляда от горящих страхом и ненавистью глаз запуганного до чёртиков капитана, но рефлекторно обернулся, услышав резкий высокий звук. Сжавшаяся в комочек от испуга, на лицо бледнее полотна, Оливия сжимала в руках кнопку экстренной помощи. Электронная схема издала протяжный писк, вызывая подмогу.
Глаза Стоуна налились кровью, и раньше, чем он смог сообразить, инстинкты взяли своё, тренированные и закалённые боевыми действиями. Будто в замедленной съёмке рука капитана сместилась правее, а пальцы прижали курок, запуская смертельную цепочку. Пуля вылетела почти сразу с характерным громким хлопком, посылая отдачу по плечу, а в следующий миг на Стоуна навалился Блейк, отчаянно стремящийся предотвратить выстрел. Отобрать револьвер у дезориентированного капитана, а потом со всей силы ударить им по голове, чтобы тот отключился, оказалось слишком просто.
Встать было сложнее, потому что Генри слышал чей-то полный боли вскрик. Кровавые алые пятна расползались по белым простыням постели сестры, а она сама поражённо смотрела на своё левое плечо, из раны на котором, пульсируя, хлестала кровь. Оливия не кричала и не плакала — своё взял болевой шок, — только подняла глаза на брата и мать. И тут пришло запоздалое ощущение, что в плечо воткнули несколько раскалённых гвоздей, а вся рука и левая часть туловища объята пламенем.