По залу снова прокатилась волна обеспокоенного шёпота: что означала последняя фраза? Как это Шарп ничего не получит? А кто получит? И каким образом?
— Мисс Аллен, поясните. Кто ваш наследник? — сипло попросил мистер Джордан, с трудом не срываясь в тревожные лепетания.
Эвелин подняла руку и продемонстрировала всем поблёскивающий металлический ободок на безымянном пальце.
— В пылу решения вопросов, видимо, никто не заметил на мне обручального кольца. Да, верно, не так давно я вышла замуж. Сразу после того, как освободилась от опеки своего дражайшего родственника. Брачный контракт с моим супругом однозначно регулирует вопрос наследования. Если я вдруг погибну, то мой муж становится прямым и единственным наследником всего моего имущества, в том числе и ценных бумаг. Так что не уверена, что ты, дорогой родственник, хочешь променять одну занозу на другую.
Почти все акционеры тут же изменились в лице: они к такому готовы не были. Через несколько мгновений главным акционером компании, возможно, станет другой человек — и почти никто в этой комнате не догадывался, кто. Нейтрально к этому отнеслись только те, кто знал всё заранее — Джулиан и Мэйсон сидели с непроницаемым выражением лица. Остальные же взорвались вопросами.
— Кто ваш муж, мисс Аллен? Миссис?..
— Почему вы это сделали?! Кто он?
— Вас обманом заставили пойти на это?!
— Вы уверены, что это разумный шаг?..
Шарп, ухмыляясь, наблюдал за обеспокоенной толпой, набирающей обороты, а потом не спеша извлёк из своей папки документ. Ещё немного насладился анархией и взял слово. Вот сейчас будет веселье!
— Господа, тише, тише! Мне есть, чем вас успокоить. Все ваши вопросы очень резонны, но они все не имеют никакого значения. Ведь у меня в руках есть эта бумага, — он поднял со стола несколько сшитых между собой листов. — Демонстрирую вам «Соглашение о расторжении брачного договора» между мисс Аллен и мистером Блейком. Подписанное.
Впервые Эвелин побледнела настолько, что кожа её стала почти белой, а губы — бесцветными. Сердце ухнуло куда-то глубоко внутрь, вниз, и остановилось. Ей будто со всей силы дали под дых — лицо исказилось, брови сошлись в изумлении, губы задрожали. А потом Аллен резко поднялась со своего места и почти закричала:
— Что ты с ним сделал?! Что?! Где он?! Как ты… — голос сорвался, и Эвелин запнулась, с трудом борясь с комом в горле. Он что, уже подписал его? Неужели сразу же отказался от неё, даже не подумал не подписывать? Или Брайан заставил его? Пытал? Угрожал? Генри! О, господи, Генри…
— Я? Ничего, — издевательски протянул Шарп. — Мистер Блейк был, кажется, не против. Он приходил ко мне недавно. Продал твою душу, дорогая. Сказал, что он теперь твой опекун, а ты… Ну, не совсем в своём уме. Так что твой любезный супруг собирался отправить тебя обратно в «Хоуп Хэйвен», а сам — жить в твоём прекрасном доме, ни в чём себе не отказывая.
Аллен оторопело смотрела на Брайана, пытаясь сопоставить в голове его слова. Генри? Её Генри? Хотел отправить обратно?
— Что за бред ты несёшь, дядя? В каком похмельном сне тебе приснилась подобная ересь?
— Я ждал этого вопроса, дорогая. Убедись сама, — уверенно заявил он и извлёк диктофон из внутреннего кармана пиджака. Нажал кнопку, и из динамиков в гробовой тишине послышался бархатный голос Блейка:
— Я не хочу умирать ради этого. Это её война, а не моя. Это её деньги, а не мои. Ну, юридически пусть и мои, но я не готов тоже переставать дышать, чтобы вы могли забрать всё, что хотите. Поэтому я предлагаю вам сделку, при которой никто не пострадает. Почти никто. Как я уже говорил, я — официальный опекун Эвелин. Я имею полное право принимать решения за неё, вы-то знаете. Мне кажется, ей стоило бы продолжить лечение в специализированном учреждении вроде «Хоуп Хэйвен». Её психическое состояние действительно крайне нестабильно и вызывает у меня очень сильное беспокойство.
Аллен обмякла, снова опустившись в кресло, и закрыла глаза. Это был голос Генри, она могла отличить его от тысячи других — у неё на это было много времени в удушливой пустоте «Хоуп Хэйвен». Все смотрят? Плевать. Плевать на войну. Просто стреляйте. В голову. Несколько раз. Убейте. Прекратите эту бесконечную агонию.
— Ну что, дорогая, достаточно? Или ты хочешь послушать ещё немного записей с нашей занимательной встречи?