Ему явно не понравился подобный тон — Блейк нахмурился и отвёл взгляд.
— Прошу тогда не забывать, что я твоя единственная верёвочка на пути спасения. Но я не металлический канат, — его тон был абсолютно спокоен. — Так что запасись лучше терпением.
Эвелин и сама понимала, что эмоции вовсе не к месту, но всё равно была задета.
— Тебя совсем не учили чувству такта, — фыркнула она.
— Меня не учили лицемерию. Неужели нам нужно играть в дурацкие игры?
Аллен поджала губы, признавая, что он прав. Они должны быть максимально откровенны друг с другом, если хотят извлечь пользу из своего сотрудничества. После всего, что ей пришлось пережить за последний год — или сколько? — Эвелин боялась. Даже имея рычаг давления на Блейка, всё равно боялась его предательства. Или его неудачи…
— У тебя есть друзья? Есть, к кому обратиться?
И откуда он брал эти вопросы, от которых Эвелин становилось так больно?
— Мэйсон… Сын друга моего отца. Мы часто играли вместе в детстве. Учились вместе. Не знаю, где он сейчас. Не видела его с тех пор, как… Никто не навещал меня. С тех самых пор.
Эвелин сцепила пальцы в замок. Неужели Шарп настолько широко раскинул свои сети, что никого не впускает? Или она просто настолько никому не нужна без денег своих родителей? Если бы силы не покидали её так стремительно, Эвелин бы, наверное, заплакала.
— Эвелин, а давай будем друзьями? — неожиданно предложил Генри.
Она опешила. Хотела было отмахнуться: это очередной способ посмеяться? Но... Вдруг он это серьёзно?
— Ты уверен, что тебе в списке друзей нужна чокнутая сирота из палаты «Хоуп Хэйвен»? — тихо уточнила Эвелин.
— Я тоже не святой, знаешь ли, — иронично хмыкнул Генри. — В категорию «друзья по несчастью» мы с тобой точно вписываемся и проблему будем решать общую. Так что проще делать это сообща что ли?
Ей не удалось сдержать ответную улыбку:
— Если ты так настаиваешь… Обещаю как минимум подумать над этим.
Когда дыхание Эвелин выровнялось, а ресницы перестали подрагивать, Блейк глянул на часы. Его дежурство заканчивалось. Они со спящей красавицей проболтали не меньше пары часов. Достаточно любопытные, надо сказать. Закрывая за собой дверь палаты ранним утром, Генри даже мысленно пожелал ей сладких снов. А ещё — обязательно проснуться снова.
Глава 4
Доктор Вирджиния Максвелл занималась утренним обходом своих пациентов. Её сегодня попросили появиться в отделении пораньше, и Джина исполнила приказ начальства, бодро вышагивая по коридору без четверти семь. Некоторые пациенты уже успели проснуться — особо активные или те, у которых нарушен режим дня. Джина привычно по-матерински тепло улыбалась вечному ребёнку Джо из третьей палаты, которому было уже за сорок — а он каждый раз встречал молодую девушку с радостью шестилетки; зашла к миссис Роудс и познакомилась с ней уже в девятый раз за месяц; заглянула в шкафчик с медикаментами и испустила горестный вздох — опять он был наполовину пуст. Доктор Максвелл крайне ответственно относилась к своей работе, а потому считала себя обязанной сделать всё, что могла. К сожалению, желания редко совпадали с возможностями. Генри Блейк даже вроде пообещал ей помочь с решением проблемы весьма деликатно, но уже больше недели она его не встречала. И надо же, нужно было только прийти пораньше, чтобы столкнуться с ним у двери одиннадцатой палаты — той самой, где находилась главная вип-пациентка этажа.
Скользкие балетки Джины совсем не тормозили на кафеле, а заметила она Блейка слишком поздно. Он же и вовсе выходил из палаты спиной вперёд, даже не предполагая присутствия Джины здесь, в такой час и на такой скорости, однако быстрота реакции позволила Генри подстраховать её от падения. Доктор Максвелл удивлённо подняла брови: раньше она не замечала охранников в этой палате — и давно это продолжается?
— Мистер Блейк, — улыбнулась Джина, — какая встреча.
— Доброе утро, — удивлённо выдавил Генри.
Пожалуй, доктор Максвелл была последним человеком, которого он хотел бы видеть этим утром, после Уоллеса и Стоуна, разумеется. Недавно эта сладкая парочка потребовала у него подробный отчёт о спящей красавице, а ему с непроницаемым выражением лица пришлось врать, что всё спокойно, когда сам Генри не мог выкинуть из головы их с Эвелин немногочисленные ночные беседы. Для Блейка эти разговоры относились к чему-то очень личному, ведь ему доверили очень важный и опасный секрет. Даже несмотря на непростой характер собеседницы, Генри не мог не сочувствовать её положению и отнюдь не желал девушке зла. В докладе он чуть было даже не назвал её по имени, отчего потом сам на себя злился. Поговорили несколько раз — и всё, лучшие друзья? Всю ночь он думал об этом, наблюдая за неподвижной Эвелин и понимал, что в непростом деле её побега эмоции ему совсем не пригодятся.