— Ничего не поделаешь.
— Я за тебя беспокоюсь, Генри, ты совсем себя не щадишь.
— Беспокоишься за меня, коротышка? — удивлённо переспросил Блейк.
Оливия с самого детства ненавидела это прозвище. Пусть она и вправду была ниже высокого Генри, всё равно возмутилась:
— Какая я тебе коротышка? Братец у меня — сущее наказание, — и заулыбалась.
— Только хотел сказать то же самое про тебя, — улыбнулся в ответ Генри, а его в кармане завибрировал смартфон.
Спохватившись, он прочёл ответ Джины:
«Она умница, ничем не выдала себя, но всем запретили входить в палату. Боюсь, Уоллес может тебя отстранить. Подумай, что сказать ему, если заставит отчитываться».
«А как же наш план?».
«Будем ориентироваться по обстановке, держи меня в курсе».
— Что-то срочное? — поинтересовалась Оливия, глядя на озадаченное лицо брата.
— Да так, — отстранённо ответил Блейк, — я очень спешу, прости, Лив.
— Береги себя, — и «коротышка» как могла обхватила своего брата.
Генри обнял её в ответ, прижав к себе младшую сестрёнку. Всегда заботиться о ней, видеть её улыбку, шутливо препираться — вот чего ему хотелось. Чтоб его маленькая Лив была самой счастливой.
— А ты не пропускай процедуры и делай домашку, — выдал свою привычную нотацию Генри и надел пальто.
Оливия с улыбкой закатила глаза и смотрела ему вслед.
Блейк быстро сбежал вниз по ступенькам: времени оставалось в обрез. Прогревая машину, он обеспокоенно смотрел на стрелку тахометра и думал, что же готовит ему Уоллес. Заведующий мог бы вызвать его сразу же к себе на ковёр, но почему-то молчал и предпочёл дождаться смены Блейка. Или нет?.. Неужели захочет сдать его копам? Но тогда Генри тоже будет что рассказать.
Сдав коробки Харди, Блейк понял, что уже сильно опаздывает. Джон сразу же вынес наличку, да и нужный Харди товар они утащили внутрь достаточно быстро, но по городу доехать быстрее часа двадцати даже по закоулкам и ловко лавируя в траффике оказалось невозможным. Харди хотел ещё немного поболтать или даже снова затащить Генри внутрь, но тот сразу же уехал с обещанием непременно созвониться снова.
И вот по дороге в «Хоуп Хэйвен» Блейк не ждал от этого вечера абсолютно ничего хорошего: он опаздывал минут на пятнадцать, несмотря на то, что не отпускал газ и нажимал его с каждой минутой всё сильнее. Скинув пальто в машину на подземной парковке, Генри глянул на часы — девятнадцать десять. Обычно он всегда приезжал раньше, а так сильно не опаздывал ещё никогда. Взлетев по лестнице и пронёсшись по коридорам, Блейк спешил к одиннадцатой палате. Он не заметил непривычной тишины в отделении, стремительно распахнул дверь — и ничего не было.
Эвелин — не было.
Генри протёр глаза, чувствуя, как замирает сердце. В палате совсем ничего не поменялось, кроме постели с пациенткой, которые вдруг испарились. Эвелин… Где она?!
Он не заметил, как с бешеным взглядом ворвался в ординаторскую. Осмотрел всех присутствующих, не заметил ни у одного сходства с Джиной и потребовал ответ:
— Где доктор Максвелл?
— Отошла в двадцать третий кабинет, — послышалось из глубины комнаты, и Блейк даже не запомнил, чей это был голос.
Понёсся по коридору в самую дальнюю часть отделения — в кабинет, выделенный для новичков, и снова ворвался без стука. Внутри оказалась только Джина, собирающаяся домой: расстёгнутый халат, пустая чашка кофе, сумочка, в которой она что-то сосредоточенно искала, присев на софу. При виде взъерошенного Генри Максвелл удивлённо поднялась на ноги и даже не успела сказать и слова. Блейк в пару шагов подлетел к ней с желанием схватить за грудки, потрясти в воздухе, будто тряпичную куклу, и прошипел:
— Где она?!
Джина не поняла, о чём он, но от безумного взгляда на всякий случай побледнела.
— Ты о чём? — дрожащим голосом уточнила Максвелл.
— Эвелин! Куда ты дела Эвелин?!
Джина судорожно выдохнула, чувствуя пробежавшие по всему телу мурашки — а Блейк потерял терпение и всё-таки схватил её за воротник халата, сминая его:
— Что с ней?! Где она?! Отвечай!
— Генри… — заикнулась она и дрожащим голосом продолжила: — Я ничего об этом не знаю. Скажи, что случилось.