Блейк так резко отпустил её, что Джина пошатнулась, а сам порывисто отвернулся, взъерошивая волосы на затылке пятернёй. Её сотрудничество с Линчем не давало ему ни покоя, ни поводов для доверия, но вряд ли можно так правдоподобно играть.
— В палате Эвелин пусто. Я пришёл на дежурство, а там пусто… Нет постели, и Эвелин тоже нет, — путанно формулировал Генри. — Я почему-то подумал, что это ты что-то сделала.
— Но я не делала, — упавшим голосом процедила Джина, с ужасом понимая, что это значит, а потом бросилась вперёд: — Идём!
Блейк не задавал вопросов, а Максвелл быстро вышагивала по коридору, чётко зная, где всегда можно узнать последние новости.
— Ой, девочки, а что тут произошло? — Джина мило пристроилась к стойке. — Я какой-то шум слышала.
— Сегодня весь день прямо какие-то события, — зашептались медсёстры. — Говорят, пациентка из одиннадцатой палаты хотела с собой покончить. Не сразу принимала таблетки, которые ей давали, и вот теперь передозировка. Её вовремя навестил заведующий, вот буквально несколько минут назад её в реанимацию увезли.
Всю грудную клетку будто сдавило тисками, а мир схлопнулся в одну точку. Она не могла… Эта Эвелин, которую держал за руку, которая смеялась, улыбалась, злилась и грустила. Её вдруг могло не стать, и одна эта мысль оказалась настолько страшной, что Генри разучился дышать.
Джина, уже не скрывая волнения, попрощалась с медсёстрами и решительно позвала Генри к лестнице:
— Нам срочно надо в операционную! Если в деле Уоллес… — она не закончила.
И Блейк припустил за ней, никогда в жизни так не спеша; даже когда на кону стояла его собственная жизнь, он так не торопился. Они перепрыгивали ступеньки, порой спотыкались и негласно пришли к одному выводу: Эвелин не могла захотеть покончить с собой, зная про план спасения, почти готовый к исполнению. Аллен просто не могла захотеть смерти, даже если бы план провалился. Уоллес решил убить её — вот что было понятно Блейку и Максвелл, когда они неслись вниз.
Джина резко затормозила, услышав знакомый голос за дверью — и Генри почти налетел на неё, останавливаясь.
— Время смерти — девятнадцать часов семнадцать минут, — спокойно выдал Уоллес. — Да, я засвидетельствовал лично. Да, понял вас, мистер Шарп.
Тогда Генри разучился дышать ещё раз, застыв, будто изваяние. Это был голос заведующего. Который звонил мистеру Шарпу. Сообщил время смерти. Эвелин мертва.
Вдох-выдох.
Мир закрутился калейдоскопом, зациклился, понёсся вокруг, и Блейк вдруг за ним не успевал. Эвелин мертва. Это просто не могло быть. Не могло!
Вдох-выдох.
На фоне с характерным «дзинь» прибыл лифт, и эхо шагов обозначило, как Уоллес покинул этаж.
Джина долго не дожидалась. Выскользнула с лестничной площадки в коридор и понеслась искать нужное помещение. В запасе у Максвелл — около пяти минут, чтобы вернуть Аллен к жизни, и, к счастью последней, она догадывалась, как это сделать.
Как сообщили медсёстры, скорее всего отравлена она назначенными таблетками; благодаря Нейле и подробному изучению карты, Джина точно знала их название. Уоллес должен был использовать только их, чтобы пропихнуть версию о самоубийстве, а, значит, Максвелл могла её спасти. Вернуть к жизни любой ценой, а остальное — по обстоятельствам.
В операционной в углах прятался полумрак, гореть осталась только одна лампа, обилием лампочек напоминающая фасеточные глаза мухи. Мощные потоки света спадали вниз и спотыкались о безжизненное тело: глаза закрыты, руки раскинуты вдоль тела, ровная бледная кожа, спадающие по плечам мягкие локоны, беззаботные черты лица — Эвелин будто снова спала.
— Реанимацию проводить умеешь? — рявкнула Джина. — Два вдоха, тридцать нажатий. Давай!
А сама понеслась за инъекцией эпинефрина.
Генри прекрасно помнил, как его учили оказывать первую помощь, даже заставляли сдавать экзамен при приёме на работу. Наклонился, прикоснулся к холодным губам, вдохнул в неподвижную грудную клетку. Монотонный высокий звук кардиомонитора звенел в ушах — Блейк продолжал, пытаясь не думать, что делает что-то неправильно. Собственный пульс истеричным эхом бился в голове, пока глаза вдруг не начала застилать мутная солёная пелена.
Джина воткнула шприц и следила за Блейком — он справлялся прекрасно. С его сильными руками и отчаянным желанием, чтобы Эвелин сделала ещё один вдох, вероятность успешного массажа сердца намного выше. Дорожки пота текли у него по вискам и лбу, пока он всем весом вдавливал центр грудной клетки вниз, судорожно вдыхал, а потом смаргивал ненужные слёзы, припадая к губам.