В любом случае, ей больше ничего не оставалось. Эвелин вдруг каким-то чудом оказалась здесь — и не знала, хорошо это или плохо, потому на всякий случай боялась, заслышав скрип двери, торопливые шаги, а затем и голос Джины:
— Спасибо, что позвонил, дальше сама справлюсь.
— За тобой должок, — в голосе послышалась усмешка, а затем слегка шаркающие шаги постепенно растворились в общем фоновом шуме.
— Эвелин? Ты меня слышишь? — услышала её обеспокоенный голос Аллен прямо перед собой.
Эвелин только издала в ответ звук «а», надеясь на смекалку Максвелл. Та не подвела:
— Давай, я повязки сниму, — и что-то зашевелилось прямо в районе макушки, — а потом поговорим с тобой. Наверное, у тебя есть вопросы.
У Аллен они и правда были, только вот с озвучиванием были трудности. Тем временем давление бинтов на челюсть ослабло, и Джина аккуратно перешла к разматыванию лицевой части. Даже тусклый свет палаты сильно ударил по глазам, заставив Эвелин сощуриться после толстого слоя бинтов, а потом взгляд сфокусировался на лице доктора Максвелл, стягивающей остатки повязки.
— Что ты помнишь?
Аллен прокашлялась и пару раз сглотнула, напрягая мозги. Они сейчас плавали в черепной коробке бесполезной массой, никак не желая выдавать Эвелин подробности, а потому она просто бестолково покачала головой. Пусть в горле саднило, но Аллен всё же собралась с силами и выдохнула:
— Не… знаю…
— Уоллес? Помнишь, как он к тебе приходил?
Эвелин только снова отрицательно покачала головой:
— Нет. А… что надо помнить? — фраза получилась даже почти не хрипло.
Джина, кажется, не выглядела удивлённой и пробормотала себе под нос:
— Частичная конградная амнезия… Неудивительно, — а потом заговорила уже с Эвелин: — Так сразу и не скажешь.
— Почему... я здесь? — тяжело выдохнула Эвелин. — Почему ты здесь?
— Потому что ты не помнишь, — нервно скрестила пальцы Джина. — Тебя пытались убить, весьма успешно.
Эвелин вдруг поняла: кошмары, мучившие её в темноте, — не кошмары вовсе. Раз за разом она слышала хихиканье Хэйли, под которое появлялся заведующий Уоллес, а потом… Потом долго смотрел на неё, то испуганно отшатывался, то снова приближался, а потом начинал душить одним взглядом, почти не прикасаясь, а потом Аллен не помнила. Эвелин рефлекторно провела рукой по горлу, которое во тьме будто сужалось до узенькой трубочки, через которую воздух было не протолкнуть.
— Меня душили?
Джина удивлённо подняла брови.
— Почти. Ты всё же что-то помнишь?
— Видения… Они были, пока не проснулась, — Эвелин пыталась формулировать ясно.
Джина кивнула для самой себя, видимо, поняв очередное следствие произошедшего.
— Уоллес отравил тебя препаратами, видимо, заставил выпить силой. Мы с Генри нашли тебя, когда ты была уже мертва, но нам повезло. После реанимации ты два дня пробыла в коме. А сейчас небольшая амнезия и галлюцинации — признак нарушения метаболизма из-за интоксикации, организм пытается компенсировать то, что произошло. Это должно скоро пройти.
Эвелин потрясённо смотрела на Максвелл.
— Где я? Где Генри?.. Почему ты здесь?..
— Уоллес счёл тебя мёртвой, так что мы решили поддерживать эту легенду, иначе тебя снова бы отправили в одиннадцатую палату. Ты сейчас в отделении интенсивной терапии, в карте записана неизвестной пациенткой, сильно пострадавшей в пожаре. Потому у тебя на лице оказалась повязка — чтобы спрятать лицо от внезапных гостей, которые могут тебя узнать. Вероятность этого маленькая, но рисковать мне не слишком хотелось — и так еле получилось договориться с местным персоналом. Так что я сейчас единственный врач в этой больнице, который следит за твоим состоянием: никого не интересует безымянная пациентка без информации о медицинской страховке и её материальном положении. Не переживай, ты получаешь всё необходимое лечение. Всё, что зависело от меня, я уже сделала, теперь дело за твоим организмом.
Эвелин молчала, нахмурившись. Слабость во всем теле была неимоверная, но сердце всё равно испуганно билось при мысли о клинической смерти.
— Что теперь со мной будет? — вопрос прозвучал почти безнадёжно.
— Мне нужно удостовериться, что всё в порядке — ещё немного побудешь под наблюдением, а потом Генри увезёт тебя отсюда, — заулыбалась Джина.