— Нам нужно усилить охрану. Это никуда не годится!
— Давно бы просто камеры туда поставить. Человеческий фактор порядком утомляет. Я постоянно на взводе.
«А уж я-то как!» — едва не рявкнул Уоллес. Потёр виски и глотнул коньяка из бокала.
— Записи с них, попавшие не в те руки, закопают нас насовсем, Хэйли. А уж Аллен — желанная для всех цель. Поговори со Стоуном, пусть подберёт кого-то из своих ребят. За девчонкой надо следить, а медперсонал уже доказал свою несостоятельность. Вступать в переговоры с психованной — ну это же надо додуматься!
— Боюсь, она уже не сможет ни с кем переговариваться, — бросила ему Хэйли. — Аллен без сознания и, боюсь, надолго.
А Уоллес было подумал, что сегодня его уже ничем не удивишь.
— Как это вышло?
— Я решила привести в норму дозировку её препаратов, а организм был не готов принять такую дозу. Я думала, она в самом деле чокнулась — так орала, глядя, как скрутили эту Энни… Ну короче, гиповолемический шок. Её рефлексы в норме, дыхание поверхностное, жить будет. В крайнем случае всегда можно подключить аппарат жизнеобеспечения… — Джек уже не удивлялся её хладнокровию, когда она усмехнулась: — Наша принцесса вдруг стала спящей красавицей. По крайней мере пока её организм будет так же реагировать на подобранные мной транквилизаторы.
Джек хмыкнул. Хэйли никогда его не разочаровывала.
— Необходимость в охране это всё равно не отменяет. Я опасаюсь внезапных визитов от врагов господина Шарпа. Кстати, обеспечь ей достойный уход на случай его визита. Она пока нужна ему живой и внешне здоровой.
— Хорошо, я поговорю со Стоуном и медсёстрами, — кивнула Хэйли.
Возможно, кто-то счёл бы себя недостойным распоряжаться судьбами, но Джек Уоллес готовил себя к этому всю жизнь.
***
Генри Блейк буравил взглядом ровный текст сообщения на светящемся в темноте экране смартфона.
«Мне нужно ещё».
Чёрт. Ему всегда было мало.
Короткое сообщение — и Блейк проводил своё ночное дежурство до дрожи в коленках волнительно и до холодного пота страшно. Он брал две связки ключей: от дверей и от шкафов, а потом, будто патрулируя, шёл в «запретную зону» — так между собой охрана всегда называла то-самое-отделение. От хорошей жизни там никто никогда не оказывался: ни санитары, ни персонал, ни тем более охрана, вызванная разгребать последствия очередного инцидента. Волей судьбы Генри повезло присоединиться к коллективу охраны третьего этажа такой клиники, как «Хоуп Хэйвен», а потому получать как минимум в полтора раза больше своих коллег из других отделений, и он этим шансом пользовался. Шкафы всегда были наполнены множеством таблеток, пропажи которых почти всегда игнорировались. Любые теневые махинации бесследно исчезали, угнетённые размерами кошельков спонсоров клиники. Поэтому Генри Блейк даже не считал за преступление обобрать отделение парой-тройкой коробок различных антидепрессантов — особенно аккуратно списанных куда-нибудь в кладовку.
Харди был рад любым объёмам, охотно сыпя наличкой в ответ. Генри даже точно не знал, что Джон с ними делал — продавал ли, варил из них что покрепче, был ли просто богатым ублюдком, которому скучно жить — но эта выручка сильно спасала. Оливия, конечно, знала, что лечение недешёвое, но насколько — знал только потрёпанный кошелёк и часто голодный желудок Блейка. Он ни за что не собирался ставить ей это в вину, как и себе самому. Да, наверное, воровать неправильно, но в тот момент, как Генри задумался бы об этом — сразу захотел бы перестать.
А потому он просто выдвигал из кладовой три массивные коробки, удостоверившись, что камеры сейчас не снимают. Шорох в коридоре заставил его сразу же развернуться и попытаться юркнуть в темноту коморки — вроде как хозяйственной, но…
— И что это тут у нас? Как-никак крысы завелись?
Свет фонарика больно бил по глазам, но голос Генри узнал и похолодел — перед ним стоял его прямой начальник, капитан Стоун. Бывший военный с богатым прошлым, о котором, вопреки всеобщему заблуждению о бывших вояках, не любил рассказывать. Генри всегда подозревал, что оно в самом деле ужасно, раз никогда не слышал от Стоуна ни одной байки. Нет, капитан не такой человек, который вдруг закрыл бы глаза.