Он наклонился вперёд, к её лицу, будто давая шанс передумать; Эвелин им не воспользовалась — не могла даже помыслить, обвила руками его шею и притянула к себе. Ей хотелось взлететь в этот миг — она-то думала, что нельзя почувствовать себя ещё счастливее, но ноги почти оторвались от земли в момент, когда его губы коснулись её. Представить нечто лучше, правильнее, приятнее — невозможно. А потом они снова обнимались в попытках отдышаться, глядя в новый прекрасный день.
— Мне нужно время, чтобы зажили все травмы, в основном, психологические, — тихо проговорила Эвелин. Генри заслуживал честности, особенно после всего, что для неё сделал.
— Я понимаю, — выдохнул он, — и подожду, сколько нужно.
— Спасибо, — повторила она, а потом прижалась снова: — Только не уходи.
— Ни за что.
И от ветра больше совсем не было холодно — солнце окутало новый день золотистым ярким теплом
Глава 12
Джулиану сразу не понравилась интонация мисс Максвелл, когда та коротко спросила: «Когда вам удобно поговорить?». Вирджиния собиралась прийти одна, без компаньонов и хороших новостей — так понял её Линч. Он не рассчитывал на быстрое воплощение в жизнь плана побега, но совершенно растерялся, услышав:
— Эвелин Аллен мертва.
Сглотнул, большим глотком отпил обжёгший горло крепкий чай, поморщился и уставился на серую блестящую папку, положенную на дорогущую скатерть Вирджинией.
— Что ты сейчас сказала? — Джулиан всё ещё надеялся, что ослышался.
Джина опустила глаза, подталкивая папку ближе.
— Прочтите это, — и положила руки на колени, чувствуя на ладонях липкий холодный пот.
Линч любил встречаться со всеми в фешенебельных местах и непременно угощать своих гостей обедом за четырёхзначную сумму, демонстрируя свой капитал и вкус. Джина теребила оборку блузки и кусала губу от волнения, наблюдая за раздувающимися от гнева ноздрями при изучении документов из папки, посвящённой Эвелин Аллен. Только уповала на то, что Джулиан не захочет устраивать сцену на глазах важных шишек, набивающих брюхо за соседними столиками.
Да, Вирджинии Максвелл было страшно.
— Как это вышло? — Линч порывисто кинул папку на стол.
— Самоубийство по причине передозировки, — процитировала отчёт Джина.
— Я спросил, как это вышло, а не что там написано, — угрожающе процедил сквозь зубы Джулиан. — Читать я пока что не разучился!
Джина застыла: она готовилась к этому вопросу, но почему-то всё равно оказалась не готова.
— Простите. Мы не успели. Я не могла предполагать, что всё так обернётся…
— Не надо меня кормить извинениями, — рявкнул он. — Что произошло?! Отвечай!
Руки снова тряслись, и дрожащими пальцами Линч полез во внутренний карман пиджака: таблетки на крайний случай должны быть там. Мертва! Джулиан не ждал хороших новостей, но такие… Ему вдруг захотелось разбить пару сервизов, ещё пару носов и снести бульдозером к чёрту этот мерзкий ресторан!
— Я ничего не видела лично. Уоллес запретил посещать пациентку даже её лечащему врачу, не говоря уже об остальных. А потом снова пришёл навестить её, тогда её и увезли в реанимацию с передозировкой. И вот появилось это…
Линч стукнул по столу кулаком так, что зазвенел чайный сервиз и почти опрокинулась на бок высокая стеклянная ваза.
— Твою мать! Уже от Хэйли избавился, но он всё равно добрался, сукин сын! Чёртов Уоллес!
И тут случилось то, чего Джина не ожидала: ей стало ещё страшнее. Грудная клетка застыла на середине вдоха, сократившись, а ногти впились в ладонь. Максвелл хотелось переспросить, но губы задрожали, не в силах изогнуться.
Джулиан только что сказал, что избавился от доктора Хэйли?..
Линч продолжал извергать проклятия, но Джину будто опустили под воду — она слышала всё лишь примерно, сквозь густой слой жидкости, не в силах в удивлении сделать вдох. А потом Максвелл взяла себя в руки: нельзя выдать, что она услышала нечто лишнее. Джулиан был самым лучшим оружием против Уоллеса и только что это доказал. Джина прекрасно понимала: как только о смерти Эвелин решат объявить во всеуслышание, это обозначит для многих начало конца. Ей необходимо было успеть сообщить об этом Линчу первой — и удалось! Известие о смерти Эвелин должно разозлить его достаточно сильно, чтобы он захотел зарыть Уоллеса в землю так глубоко, насколько хватит сил и возможностей. А их было много.
Она делала это ради Нейлы, Генри и Эвелин. У самой Максвелл не было проблем с заведующим, кроме глубочайшего к нему презрения, а вот у Блейка и доктора Симпсон возникнут серьёзные проблемы сразу же, как Уоллес избавится от своей обострившейся мизантропии. На Нейлу он точно повесит халатность в отношении пациента — и даже если её виновности не докажут, само таскание по судам уже испортит ей репутацию. Генри тоже мог пострадать — знал и участвовал в незаконных махинациях, при неудачном стечении обстоятельств закон вряд ли будет с ним справедлив.