— Вообще-то мы просто гуляем, — сдерживая смех, бросила Эвелин, наклоняясь к расположенному на столике телефону.
Повисла недолгая пауза: Джина поражённо молчала, сопоставляя факты.
— Ты что, на громкую меня поставил?
Ответом ей служил заливистый смех Генри и Эвелин.
— Кто же знал, куда зайдёт разговор, — веселился Блейк, слыша смущение в её голосе..
— Тебе нужно почаще звонить, а то отдых от Генри мне и правда не помешает, — вторила ему Эвелин.
— Я вот сейчас обижусь, — насупился Блейк. — Отдых ей от меня нужен значит.
— Я же не обиделась, когда ты съел мой завтрак. Потерпишь.
— Это было в воспитательных целях! Чтобы делала завтрак, который можно рассмотреть не только под микроскопом.
— Ненасытный! — возмутилась Эвелин.
— Ребята, я ещё здесь, — раздался весёлый голос Максвелл из динамиков, а потом мечтательно протянул: — Вживую, наверное, это наблюдать ещё интереснее.
— Ничего подобного, — смутилась Аллен.
— Тебя разве не ждут пациенты? — буркнул Блейк.
— С моего последнего дежурства прошло как минимум десять часов, иначе не была бы я так весела. В клинике сейчас полный бардак. Уоллес не каждый день появляется на работе, а если и приходит — ни с кем не общается, только сидит у себя в кабинете. На Нейлу свалилось все отделение, отданное с его лёгкой руки немногим ранее… В общем, кошмар.
— И в общем, ты в порядке? — уточнила Аллен.
— Настолько, насколько это возможно в «Хоуп Хэйвен».
— Никто не искал Эвелин?
— Никто никогда и не знал, что творится в одиннадцатой палате. Судя по тому, что я узнала, никто не знал многих деталей. Всех растревожил только Уоллес, когда… — Джина замялась. — В общем, с тех пор одиннадцатая палата по-прежнему закрыта, туда никто не допускается. Все продолжают задавать вопросы, но слишком боятся узнать ответы на них.
— Произошедшее зачем-то хранят в тайне, насколько я понял, — продолжил предыдущую мысль Генри. — Ты сможешь узнать, если кто-то будет искать Эвелин?
Джина ненадолго задумалась.
— У меня есть знакомые, но далеко не по всей больнице. Боюсь, мне нечем тебя порадовать.
— Ты и так уже сделала больше, чем нужно, — в тоне Блейка звучала глубокая благодарность.
— Надо же как-то свой титул подтверждать, не зря же себя «лучшим доктором» обозвала.
— К званию «лучший» ещё «скромный» припиши, — заулыбалась Эвелин, вспоминая подпись контакта в своём телефоне.
— Это и так понятно, — категорично ответила Максвелл.
Её редкие звонки всегда оставляли после себя приятное послевкусие, будто наконец-то выдался случай поговорить с давним другом. По традиции самого первого разговора они всегда говорили втроём, на громкой связи. Джина советовала таблетки, смягчающие частые мигрени, боль в суставах и мышцах — побочные эффекты препаратов давали о себе знать, несмотря на то, что Эвелин восстанавливалась очень быстро по отзывам доктора Максвелл. Генри долго пытался убедить её принимать медикаменты, чтобы облегчить боль, но Аллен не могла справиться в подступающей истерикой при виде округлых белых таблеток, выдавленных из упаковки. Пусть она знала, что они — совсем иные, но была готова даже терпеть боль, лишь бы не приближаться к грани прошедшего безумия.
Иногда Эвелин снились кошмары. Точнее, они снились ей всегда, но Генри знать об этом совершенно необязательно. Она беспокойно ворочалась, бормотала, а потом и вовсе просыпалась почти что с криком в холодном поту; после этого на пороге её спальни всегда появлялся обеспокоенный Генри — узнать, всё ли в порядке, который ни был бы час. Эвелин обычно дрожала, прячась под одеялом, уверенно кивала головой в утверждении, что всё хорошо, а когда он уходил — долго и глубоко дышала, вглядываясь в окутывающую темноту.
Шлёпая босыми ногами по ламинату, она тихонько постучалась в приоткрытую дверь его спальни, соседней с её. Пульс не желал успокаиваться, стоило закрыть глаза — в памяти вспыхивало то, что лучше навсегда забыть.
— Что случилось? — обеспокоенно зашевелился Генри. — Плохой сон?
Её изящный силуэт в дверном проёме, очерченный тусклым далёким светом, вдруг напрочь лишил его сна.
— Да, — подтвердила она. — Никак не могу уснуть. Можно?..
Зачем-то спрашивала разрешение, показывая на место рядом с ним, хотя точно знала ответ. По шевелению поняла: он подвинулся с середины кровати, уступая место, а потому сразу же юркнула под тёплое одеяло.
— Прости, что не даю тебе нормально поспать.
Глаза привыкли к темноте, и Эвелин рассматривала его профиль, устроившись на соседней подушке. Генри снова был предельно тактичен, соблюдая дистанцию, даже не пытаясь её изменить. Иногда Аллен его не понимала: то целовал так, что дух захватывало, то даже не смотрел в её сторону. Так хотелось подвинуться поближе и обнять, но Эвелин не решалась — она уже и так сделала слишком много, придя сюда.