— Этот твой «другой» — случайно не тот, кто тебя подставил под удар, а? А ты, наверное, ещё и спасибо сказала? Я бы не удивился, — покачал головой он. — Ты можешь любить, кого тебе вздумается, Эвелин, но к браку это не имеет абсолютно никакого отношения. Для тебя брак — это сделка, контракт, слияние. Такой же бизнес, в каком нет места любви и прочим сентиментальностям. Ты заключаешь сделку, гарантирующую твой статус, приумножающую твой капитал и влияние. И обеспечивающую твою защиту от посягательств со стороны.
Эвелин поражённо смотрела на Джулиана, не веря собственным ушам. Она совершенно не ожидала от него бескорыстия и благородства, давно не верила в сказки и в то, что женятся только по любви, но пример родителей, любивших друг друга, заставлял её саму мечтать о семье с любимым человеком. Когда Аллен просила Генри жениться на ней, то знала, что любит его. Пусть они оба не слишком готовы к совместной жизни, но её бы не выворачивало наизнанку от отвращения, как сейчас при мысли о браке с Мэйсоном. Пусть даже это дурацкая формальность. Пусть.
— Это безумие.
— Я понимаю, почему тебе сложно мне довериться. Но я могу предложить тебе кое-что, что развеет все твои сомнения, — Джулиан облокотился на стол с видом победителя.
— Сомневаюсь, — озадаченно протянула Эвелин. Неужели он придумал новый способ шантажировать её?
— Ты ведь хочешь достать Шарпа? — он сделал паузу, а потом, понимая риторичность вопроса, сам же и продолжил: — Конечно, хочешь. И вместе мы придумаем, как. Но тут встаёт весьма разумный вопрос: как далеко ты готова пойти, девочка, чтобы достать его?
Аллен сглотнула — вопрос действительно был не из лёгких. Она не до конца понимала, к чему её пытается подвести Линч. Пока это выглядело, будто он не станет ей помогать, если Эвелин не согласится на его предложение о браке с Мэйсоном. Однако Аллен знала этих людей, и даже если какого-то «но» не заметно на первый взгляд, то это не значит, что его нет. Всегда было, всегда есть.
— Настолько, насколько потребуется, — уклончиво и бесстрастно выдала она. — Но при чём тут моё замужество?
Джулиан хитро прищурился, придумывая формулировку поблагозвучнее.
— Видишь ли, у меня есть кое-какие полезные связи среди Жнецов, — начал он издалека. — И ради члена семьи я готов буду ими поделиться. Мой сын Мэйсон очень со многими знаком, кстати говоря, что делает его очень ценным для тебя кандидатом. Если не выйдет прижать Шарпа легально — а здесь «если» скорее «когда», — то придётся использовать нестандартные методы, порой сулящие проблемы с законом, если ими верно не пользоваться.
Эвелин испытывала только секундное замешательство, дослушав его речь до конца. Смущала её вовсе не перспектива применить к Брайану альтернативные методы восстановления справедливости — ей этого даже хотелось, как связь Джулиана с наиболее влиятельной на этот момент преступной группировкой и то, к чему он клонил.
— Ты клонишь к тому, что супруги имеют право не давать показания друг против друга? — озвучила свою версию Аллен.
— Умница, девочка. Так все смогут получить, что хотят, — довольно заулыбался её смекалке Джулиан. — Ты получишь лучшую защиту, дом и возможность мстить любым из способов. Мой сын получит тебя рядом, как всегда и хотел. Вы столько лет дружили, что точно сможете найти общий язык.
Картины счастливого будущего, обрисованные Линчем, чуть ли не сверкали стразами и радугой, но Эвелин только нахмурилась в ответ:
— Ты готов замарать руки собственного сына ради моего возмездия?
— Нашего общего возмездия. Ты хочешь меня за это осудить? — парировал Линч.
— Я хочу, чтобы на меня перестали давить. Хватает и Шарпа на хвосте, желающего стереть меня из своей родословной.
— Ты вольна думать, сколько тебе угодно, — пожал плечами Джулиан и полез во внутренний карман пиджака. — Таково моё предложение. Вот моя визитка, буду ждать твоего согласия, Эвелин.
Линч протянул ей карточку и встал, разглаживая немного смявшийся пиджак. Она упиралась, но альтернатив у неё в наличии было немного. Вряд ли хоть кто-то в этом городе, стране, континенте мог предложить ей нечто более выгодное, но семейное упрямство Алленов воплотилось в ней во всей своей красе. Этот вздёрнутый подбородок, выдающий не гордость, но силу, с которой надо считаться. Уходя, Джулиан отчего-то был уверен, что рано или поздно она согласится, несмотря на какие-то там романтические чувства. Какая тут любовь, когда палец Шарпа уже на спусковом крючке, а дуло пистолета приставлено к виску, и только чудо может избавить от него.