Утверждена президентом Трумэном 30 сентября 1950 года
Гриф секретности снят в 1975 году
Мы ступаем на очень опасный путь. Я бы не стал выступать в его поддержку, не будь альтернатива чревата еще более губительными последствиями.
Даллас, штат Техас
19 ноября 1963 года
— Бах!
Худощавый русоволосый мужчина от неожиданности охнул, увидев, как из-за платана показалась фигура Мельхиора. Он отскочил на несколько шагов назад и едва удержался на ногах. Хотя Мельхиору было бы приятно думать, что после стольких лет его влияние на Каспара ничуть не изменилось, он уловил в теплом воздухе запах виски.
Мужчина выпрямился и, держась в тени, сунул руку под пиджак.
— Томми? Это ты?
— Привет, Каспар, — откликнулся Мельхиор. — Давно не виделись.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк
19 ноября 1963 года
Вернувшись в гостиницу и не обнаружив там Чандлера, БК надолго уставился на скопившуюся под батареями грязь, будто рассчитывая, что тот вдруг оттуда появится. Но в реальности были лишь шесть пустых чемоданов — как черепаха, а точнее, улитка, он был вынужден таскать все «свое» с собой — и была еще вешалка, которая прогибалась под тяжестью ярких костюмов, рубашек, свитеров и брюк, которые он накупил, решив преобразиться в плейбоя и частного сыщика. Да за кого он себя принимал? За Джеймса Бонда? Сэма Спейда? Филиппа Марлоу? Он не был даже незадачливым детективом Полем Дрейком, кого Поль Мейсон привлекал для черновой работы. Он оказался гадким утенком, возомнившим себя лебедем — или павлином, если судить по одежде. Ему недоставало только меховой горжетки, чтобы его гардероб стал окончательно напоминать женский.
За какие-то три недели он умудрился потерять все. И должность, и место работы. И дом, и наследство. Чандлера, Наз, себя самого. Как он мог упустить Чандлера? И почему тот сбежал? Неужели он не понимает, что БК пожертвовал всем — всем! — чтобы помочь найти Наз, добраться до Мельхиора и вновь обрести привычный мир?
Из разноцветной кипы, сваленной на конторке, он вытащил шелковый галстук. Галстук был черным и узким, ткань походила на шерсть. Скорее матовая, чем блестящая. Узкая полоска, как линия, проведенная карандашом. Наверное, нужно просто на нем повеситься и разом решить все проблемы.
Он продолжал тупо смотреть на галстук и вдруг сообразил: глаза Наз точно такого же цвета. Ему представилось ее лицо, и он понял, в чем заключалась его пленительная сила. Именно пленительная — она овладевала душой и больше не отпускала. Он вспомнил, как они танцевали у нее в комнате в особняке мадам Сонг, как он держал ее за талию, а она прижималась к нему грудью. И он вспомнил, как комната вдруг наполнилась ненавистью, стоило в нее войти Сонг. Ненавистью столь же осязаемой, как сила прибоя, такой же смертельной, как отравляющий газ.
Он продолжал смотреть на черную полоску ткани, и она напомнила ему о черных деревьях в Миллбруке. Миллбрук!
Это же было одной из аксиом любого расследования: если зашел в тупик, то вернись назад. Он не имел понятия, куда исчез Чандлер или куда предполагаемый кагэбэшник забрал Наз, но он знал, откуда они начинали. Да и Чандлер предлагал начать с Миллбрука. Он знал: Мельхиор опасен и наверняка не пустится за ним в погоню, не достав как можно больше ЛСД. БК старался убедить себя, что логически это было очень даже вероятно, однако события последних недель уже давно утратили всякую связь с логикой.
Он затянул узел галстука на шее так сильно, что при каждом вдохе ему казалось, будто он проглатывает целиком куриное яйцо. Однако при всем неудобстве это помогало ему ощущать себя живым. БК схватил бумажник, пиджак, пистолет — слава Богу, Чандлер оставил хотя бы его — и поспешил к машине.
— Черт бы тебя побрал, Чандлер! — пробормотал он. — И это после всего, что я для тебя сделал!
Даллас, штат Техас
19 ноября 1963 года
Трясущимися пальцами Каспар открыл бутылку, которую принес с собой Мельхиор. По его телу то и дело пробегала волна дрожи, но не так, как у пьяниц, а будто по нему ползли какие-то насекомые. Он почесывался и стряхивал воображаемых паразитов, прерываясь лишь на то, чтобы приложиться к виски.
— Ты слышал об Умнике? Говорят, Джо Шайдер поджарил ему мозги. И что теперь он разгуливает в халате и мочится под себя.
— Не верь, — ответил Мельхиор, делая глоток из своего стакана. Пить ему не хотелось. — Умник будет руководить операциями еще долго после того, как мы с тобой окажемся в какой-нибудь безымянной могиле.