Наконец Агата, порозовевшая и расслабившаяся, отставила тарелку, сделала еще несколько глотков из кружки и повернулась к мужчинам.
— Ну вот, теперь я хоть на человека похожа. Да?
— Угу, — фыркнул Платина, — во всяком случае больше на человека, чем на ходячую смерть.
Агата коротко ощерилась, давая понять Варфоломею, что его замечание неуместно, потом поймала взгляд Димы и кивнула.
— Что с Юлией? — повторил майор свой вопрос.
— Ничего хорошего, — вздохнула девушка. — Попали в нее стрелкой, но не такой, как в тебя тогда, на Волге. Она мягче, и, судя по тому, каких дел натворила, центр тяжести смещен.
— А конкретнее?
— Прошла между седьмым и восьмым ребрами. Вращаясь. Левое легкое — в кашу. Сердце не задела просто чудом, повезло, иначе ты бы труп притаранил. Потом наткнулась на пятое ребро сзади, развернулась, прогулялась по кишечнику, отъела кусок печени и застряла в мышцах брюшины. Хреново, в общем. Капсула-капсулой, но тут надо легкое менять. И часть кишечника. Я не хирург, командир, заморозить могу, а вот вылечить… Но для толкового стационара работа не слишком сложная, тем более что позвоночник цел. Опять же времени с момента ранения прошло совсем мало, это ты молодец.
— Я — молодец? — взвился Десница, задыхаясь и пытаясь подобрать слова. Сердце, казалось, отвердело и колотилось о ребра с явным намерением пробить дыру и выбраться наружу.
— А что — нет? — приподняла бровь Агата, и ее флегматичный голос подействовал на Диму как ушат холодной воды. — Ты сделал что-то неправильно? Или ты сделал мало? У тебя была возможность сделать больше? Прости мое любопытство — как?
— Заткнись, — тихо и как-то устало приказал майор.
— Нет уж, послушай меня, — девушка была неумолима. — Ты хотел идти первым, но Юлия Максимовна тебя не пустила, сама сунулась под огонь. Уберечь ее ты мог только одним способом: заперев в каюте. Так она куратор миссии, хрен запрешь…
— А ее всегда было хрен запрешь. И когда мы на одном курсе учились, и когда поженились, — проворчал порядком сникший Десница.
Высказать свое отношение к последней фразе командира Агата не успела: первым опомнился Платина.
— На одном курсе? Командир, а сколько тебе лет?
— Сорок один, — криво усмехнулся Дима. — Что, не похож? Так психокоррекция — она никого не красит…
— О-па… — растерянно пробормотал Варфоломей и покосился на Агату. Та сейчас выглядела так, словно последний кусочек заковыристой головоломки встал на место — во всяком случае именно так интерпретировал выражение ее лица пилот. — Ты знала?
— Догадывалась. Не очень давно, правда. Так, примерно с Оймякона.
— А почему молчала? — взвился было Платина и наткнулся на невозмутимое:
— Потому что это не мое дело. И не твое, кстати.
Десница откинулся на спинку кресла, забросил руки за голову и уставился на экран, по которому сновали недоумевающие рыбы: корабль был по-прежнему невидимым, а защитный контур Платина не подключал, так что беднягам можно было только посочувствовать. В рубке воцарилось молчание.
— Думаю, ты не совсем права, Агата, — нарушил его наконец Дима. — В эту передрягу вас втравил я, и вы вправе знать, с кем имеете дело.
История вышла короткой. Никаких эмоций, никаких попыток оправдаться. Впрочем, с точки зрения Агаты, оправдываться Деснице было особо не в чем.
Отпрыск влиятельных родителей, академия юстиции, служба помощника военного прокурора. Женитьба на работающей следователем однокурснице, быстрая и до поры до времени гладкая карьера. Потом — надзор за проведением расследования действий внутренних войск при подавлении бунта на одном из каторжных рудников. Тогда Диме приказали развалить следствие, и он это сделал. Сделал, хотя все в нем восставало против выполнения приказа. Вернувшись из командировки, он начал пить. Жена сделала вид, что ничего не замечает, и он был благодарен ей за это.
Некоторое время спустя в прессе поднялся немалый шум по поводу разгрома, учиненного «Черными единорогами» на одной из баз наркоторговцев. Общественность, с чьей-то невидимой подачи твердо уверенная в том, что упомянутые торговцы суть агнцы белые и пушистые, остервенело требовала крови. На сей раз приказ был противоположным: дело должно быть во что бы то ни стало передано в суд, виновные уже назначены. Разобравшийся на месте в происходящем Десница подал рапорт о том, что повода для доведения дела до суда не видит в силу отсутствия превышения полномочий, инкриминируемого подразделению «Единорогов», принимавшему участие в зачистке. Надзор за ходом следствия передали его коллеге, суд состоялся, представшие перед ним бойцы были признаны виновными, и Дима запил уже всерьез.