Энджи Валлис уже пару недель периодически просыпалась в постели Коннора Бернстайна и отнюдь не считала себя предательницей. Более того, ее охватывала дикая злоба на Алекса, когда она начинала задумываться о том, что происходит. Чертов наглец! Столько времени было зря потрачено, а молодость уходит. И ведь не хочет понять, что его бегство в дальнюю разведку — просто стремление показать, насколько она от него зависима. А вот фиг тебе, Алекс фон Строффе! И не буду я тебе ничего отвечать, думай что хочешь!
Письмо пятое
«Здравствуй, солнышко!
Мы исследовали первую планету твоей системы. Только это исследование делает нас почти миллионерами, если геоскауты не ошибаются. Здесь огромные залежи трансуранидов и тяжелых металлов.
Прости, много писать не буду, отсюда дальняя связь крайне неустойчиво работает, следствие атмосферы с высокой магнитной активностью.
Твой Алекс».
Получив это письмо, Энджи проплакала всю ночь. «Твоя система», «твой Алекс»… Чертов романтик! Знал бы он, что сегодня тест подтвердил беременность, и предстоит по-тихому избавляться от результатов пылкости Коннора. Причем именно избавляться, так как карьерные интриги мистера Бернстайна привели к тому, что под ним начинает шататься кресло, а это не лучший момент для брака и рождения детей. Проклятый мальчишка Алекс умудрился ударить в самый неподходящий момент. Энджи Валлис сделала аборт и начала принимать антидепрессанты.
Письмо шестое
«Энджи, я никак не могу понять, что происходит. Ты не отвечаешь потому, что нет времени, или мне лучше тебя больше не беспокоить?
Ладно, наверное, это моя мнительность. Попробую лучше рассказать о наших успехах.
Вторая планета твоей системы, солнышко, это почти копия Земли, только нет разумной жизни. Наверное, именно так выглядел Рай незадолго до того, как Господь поселил там Адама и Еву. Полно причудливых птиц, почти нет зверей. Я предоставил Ричарду Райту право назвать планету, так этот брюзга не нашел ничего лучше, как обозвать ее Гертрудой. Сказал, что ему всегда нравился Шекспир, и эта планета очень напоминает ему мать Гамлета.
А исследования геоскаутов подтверждают, что на всех четырех континентах Гертруды полным-полно добра, которое человечество точно сможет пристроить. Тут почти вся периодическая таблица элементов представлена, причем Господь рассыпал залежи щедрыми горстями практически на поверхности.
Чертовски жаль, что я не могу показать тебе здешнюю красоту, а снимки и хроника, боюсь, не передадут всех ощущений, которые меня переполняют при виде местных пейзажей.
Очень тебя люблю, скучаю, постоянно вспоминаю тебя. Твой Алекс».
Экипаж «Дианы» уже третий день не мог помирить капитана и штурмана. Райт, назвав планету Гертрудой, отказался выполнять требования Алекса «подумать и передумать», заявив, что передумывать не собирается. А когда фон Строффе попробовал заявить, что отказывается вносить это имя в реестр, Ричард усмехнулся и сообщил другу, что ничего другого от «чертова романтичного полудурка» и не ожидал. И добавил, что будь его воля, ни один романтик дальше земной орбиты не поднялся бы, поскольку там, где царят риск и профессионализм, романтикам делать нечего.
С тем же успехом Ричард мог бы плеснуть в огонь бензина. Алекс взвился, как ракета, и в довольно категоричной форме потребовал от друга извинений. Не получив их, фон Строффе допустил очередную ошибку — он заявил во всеуслышание, что Райт просто завидует тому, что у Алекса есть кому посвятить свое открытие. Ричард расхохотался в лицо капитану и ответил, что с этой минуты фон Строффе лучше бы не обращаться к нему ни с чем, что не имеет отношения к работе. По крайней мере до тех пор, «пока не повзрослеет». Психологи дальней разведки могли бы застрелиться от такого краха своих тестов. Разлад в экипаже «Дианы» был налицо, и серьезно встал вопрос о возможности дальнейшего выполнения экипажем своей миссии.
Когда фон Строффе вышел на связь со штабом, его напрямую спросили, что у них происходит. Стало ясно, что кто-то из экипажа является информатором, но делать с этим было откровенно нечего — на грунт уже не спишешь.
Алекс ответил честно, что произошла размолвка со штурманом на волне личного недопонимания. И выслушал в ответ рекомендацию своим капитанским приказом заморозить Райта в медицинском криобоксе до момента возвращения в Солнечную. Как было сказано, «дабы не ставить под угрозу миссию». Капитан фон Строффе в категоричной форме отверг предложение, ответив, что не намерен рисковать взаимоотношениями с остальными членами экипажа.