- А зачем? Чтобы тебя, такою «красивую» немцу жальче убивать было? - В голосе одесситки появились злые нотки, а глаза стали колючими. - Или думаешь, что пожалеет тебя немчура, и вместо тебя в кого-нибудь другого из нас выстрелит?
- Дура ты, Леська! Провинция!
- Хороша провинция - Одесса! Это тебе не какая-то там Жмеринка! Это большой к твоему сведению город, Оленька! Конечно, не такой большой, как твоя Москва, но зато у нас люди веселые и добрые! - Леся всегда была готова доказывать всем и вся, что ее Одесса - самое лучшее место на земле. - Не то что «вы»! Наряжается она! На бал собралась!
- Город твой, может и большой, подруга, а ты - «деревня»! - Улыбнулась Ольга и проговорила менторским тоном. - Девушка всегда должна быть во «всеоружии»…
- Конечно, должна! - Согласилась Леся. - Если все ее достоинство, так это то, что она столичная штучка, и «папина дочка»!
Ольга отложила гимнастерки в сторону и мечтательно потянулась:
- Знаешь, какие к отцу в гости люди приходили?.. Дипломаты, академики, генералы… И как бы я выглядела, если бы к ним в халате выходила?.. А ты говоришь!..
- А отец твой кто, принцесса? Небось в Наркомате каком-то работает! - Съязвила Леся. - То-то я смотрю, ты как пава у нас! И ручки замарать боишься, и ногтики свои все время чистишь!.. Привыкла за папиной спиной сидеть и все на дармовщинку получать! И платья крепдешиновые, и туфельки модные, и женихов самых лучших!.. Не нашим, «провинциальным» женихам чета… Твои-то небось сплошь сынки генеральские, да? А наши-то попроще будут - наши женихи моряки торгового флота! Или рыбаки… Сплошь рыбой провоняли! А твои-то, небось, все в одеколонах ходят!
- Папа мой, Леся, профессор МГУ…
- Ага! - Простоватая Леся победоносно подняла пальчик, и посмотрела на Капу. - А я что говорила! «Белая косточка советской интеллигенции»!!! Слышь-ка, Капитолина?! Профессор у нее папа! Не нашим чета! Вот у тебя, к примеру, кто отец?
- Егерем он был… - Ответила Капа, и, поднявшись, пошла к оружейной пирамиде, чтобы вернуть в нее свою «обласканную» винтовку. - Всю жизнь в тайге провел… Пока его там же росомаха насмерть не задрала…
- Вот! А у тебя, Зара? - Ольга посмотрела на Зарину Рахимову. - Хлопкороб, неверное… И братья, и дяди… У вас же все хлопкоробы…
Та ответила, не отрываясь от своего занятия, продолжая что-то рисовать в своем альбомчике:
- Пичакчи. - Проговорила Зарина еле слышно.
- Кто? - Переспросила Леся.
- Пичакчи… Это мастер-ножевщик. Ножи делает национальные. Пичак, называется. Красивые и острые как бритва.
Капа одобрительно кивает головой:
- Класс! Вот это дело… Я ножи люблю. На охоте без них никуда…
- Вот!!! - Еще больше обрадовалась Леся, получая подтверждения своим словам, и взглянула на Машу Морозову. - А у тебя, Машунь?
Морозова младшая в этот момент как раз полила натертости на своих маленьких ступнях йодом из небольшого пузырька, и тихо ойкнула:
- И-и-и-ай-й!!! - Она смешно наморщила носик на своем миловидном личике, и посмотрела на Ольгу. - Военный он у меня, офицер-пограничник!.. На фронте он! Воюет сейчас где-то… Вот как доберемся до места, сразу его искать начну! Папка… Соскучилась за ним - ужас как!..
- Вот так, девочки! - Леся уже разошлась в этом споре не на шутку. - А мой папка - простой одесский рыбак! Сколько себя помню в море за кефалью ходил! У нас весь дом этой вяленой кефалью пропах! За три версты унюхать можно было! Это вам не духи с одеколонами столичные… И «женихи» у меня были простыми, сплошь рыбаки - это вам не генеральские «папины сыночки», которые тяжелее ложки ничего не поднимали! Эти, если обнимут, то аж дух из легких вон!
Леся опять, но теперь уже с издевкой посмотрела на Ольгу:
- Вот ты, принцесса, когда замуж за кого из них пойдешь, уверена, что он тебя возьмет на руки, да и не уронит через три шага? Нет? - Она победоносно посмотрела на «столичную штучку». - А мой жених меня хоть через всю Одессу на руках пронесет! У нас парни крепкие, на вашим, столичным чета!
- Ну и что с того? - Ответила флегматично Оля.
- А то, что это ты нам должна завидовать!
- Чего это вдруг? - Теперь уже разозлилась и москвичка, вскочила на ноги и выпятила в сторону Леси грудь. - Чего вам завидовать-то?
- А того, что мы под солнцем, на свежем воздухе выросли - мы настоящие! А ты в своей удушливой Москве - ты как тот тепличный помидор, который с виду красивый, а попробуешь, так ни запаха, на вкуса! Так что вся твоя красота, подруга - это ерунда! Фальшивка это! Все у тебя ненастоящее!
- А ну-ка хватит! - Рявкнула вдруг Капа, и хлопнула своей широкой ладонью по деревянному ящику, на который к этому времени Морозова-младшая поставила алюминиевые кружки для чая, а Зарина Рахимова, отложив в сторону рисование, стала нарезать скромные «хлебные пайки» и раскладывать на них кусковой сахар. - Чего как две собаки сцепились? Вы бы лучше свою злость не друг на дружку тратили, а приберегли бы для немчуры проклятой!
И Леся, и Ольга, которые к этому времени уже стояли друг напротив друга с решительным видом, словно натолкнулись на невидимую стену. Слова их подруги-сибирячки стали тем ушатом холодной воды, которым разливают сцепившихся в схватке сторожевых псов. …Сизова и Морозова переглянулись, молча, и улыбнулись на этот «командирский окрик» Капитолины, понимая друг друга без слов, и старшина проговорила громко:
- Кто-то из красноармейцем позаботится принести своим командирам чай, или мы с лейтенантом так и будем смотреть на ваше пиршество, так и не глотнув кипяточку?
- Я сейчас! Сейчас, товарищ старшина! - Засуетилась у печки-«буржуйки» Маша Морозова, наливая в кружки крутой кипяток из чайника. - Уже несу!
Она положила на две кружки «хлебные пайки» крупными кусками сахара, схватила их в обе ладони и понесла в «командирский уголок».
- Вот, товарищ лейтенант, товарищ старшина! - Проговорила она, как-то странно съежившись. - Чай готов!..
Лейтенант уже была готова взять свою кружку, но Морозова-старшая незаметно придержала ее за руку и посмотрела на Машу:
- Чего мнешься, красноармеец? - Спросила она. - Что, горячо в ладони?
Маша только очень быстро закивала головой в ответ, а на ее глазах проступили две слезинки.
- А чего ж ты, дуреха, горячие кружки с кипятком в руки хватаешь?
- Так чай же…
- Ча-ай! - Усмехнулась старшина и взяла свою кружку за ручку. - Учишь вас, учишь… А вы какими были, такими и остались!..
Она строго посмотрела на дочь:
- Запомни раз и навсегда, красноармеец! Снайпер, так же как и скрипач, всегда и везде должен беречь свои пальцы! И думать головой, а не тем местом, на котором штаны держаться!.. Снайпер - это штучный боец, который «и один в поле воин»! А поэтому, во всей армии только снайперу не отдают приказы - снайперу ставят задачу! А приказ к действию он отдает себе сам! Стрелять или не стрелять, хватать голыми руками горячие кружки или поберечь их для боя! Ясно?!!
- Так точно, товарищ старшина! - Маша встала по стойке «Смирно!»
- Тогда свободна! Раз ясно… И сапоги надень! Нечего здесь по вагону босиком шлепать - не в бане!
Девушка вернулась к своим подругам, а Сизова удивленно посмотрела на старшину:
- Круто вы, Зоя Павловна, с дочкой-то!
- Не круто, Мила - нормально! - Морозова-старшая посмотрела прямо в глаза лейтенанта. - Дочки-матери в тылу остались!.. А здесь есть командир и его подчиненные!.. Привыкнет думать, может и живой останется…
А у печки, тем временем, продолжался разговор.
И Леся и Ольга уже успели «выпустить пар», и теперь, похрустывая сухариками, и запивая их крепким чаем они сидели рядом.
На нижних нарах еще видны были шевеления и слышны приглушенные голоса. А Леся, допив свой чай, откинулась назад, прислонившись спиной к стене, и стала с хрустом жевать морковку…
- Оль? А ты в Москве, в зоопарке была? Говорят, в Москве он огромный.