Весь взвод старшины Морозовой, все 11 разведчиков уже сидели в основательном, добротном, теплом подвале, стены которого некогда были заботливо выкрашены былой известью…
В дальнем углу, в неверном свете виднелись, лежавшие сломанными куклами, два тела в немецкой форме…
- Ты как здесь оказался, засранец?!! - Проговорила злым шепотом Морозова. - Ты чего нас снаружи, на холме не дождался?!! Ты какого сам сюда полез, ефрейтор?..
- Так я же дождался, тетя Зоя! Только уже в подвале… Скучно мне там одному стало… - В темноте вдруг забелели в улыбке зубы. - А здесь… Так че тут забираться-то было?.. Обполз эту домину вокруг, нашел окошко приоткрытое… Плевое ж дело!..
И тут в темноте забелели зубы еще десяти улыбок…
Послышался приглушенный смешок, и голос сержанта Онопкина:
- Цыгана даже война не исправит… В любую дырку без мыла влезет!.. Вот оттого их таборы от наших казацких станиц и гоняли… Как появится такой табор в округе, так обязательно у станичников что-то пропадать начинает… Змей - одним словом!..
- Я не вор, товарищ сержант! - Проговорил в ответ Яков. - Я потомственный конокрад!.. А в такое окошко… Да я в него «с разбегу» залез - бывали и поменьше!..
- Ладно! Потом разберемся!.. - Проговорила Зоя и взглянула на часы. - 4.05… Нам еще десять домов проверить…
- Уже… - Проговорил вдруг ефрейтор Степняк.
Морозова, которая уже собралась, было, вести своих бойцов дальше, резко остановилась, и строго взглянула на ефрейтора:
- Не время шутки шутит, Яша!..
- А я и не шучу…
И тут к ефрейтору приблизился сержант Онопкин:
- Ты это, паря… Ты хоть и ухарь… За эту ночь уже пятерых «эсэсовцев» своей финкой положил, если считать и этот пулеметный расчет… - Он кивнул головой в сторону мертвых немцев, лежавших в углу. - И несколько мин обезвредил… Только… Я вот прямо щас возьму, да и надаю тебе по шее!.. Меньше чем через полчаса полк в атаку пойдет!.. А нам еще дома да их подвалы проверять надо… Иначе положат здесь фрицы наших мужичков… И тогда уж не до ухарства будет… А ты тут просто так балаболишь…
Цыганенок резко перестал улыбаться, и заговорил с запалом:
- Дядя Игнат!.. Это… Товарищ сержант… Я же вас больше часа ждал!.. - Он повернулся к Морозовой. - Я ж не просто так здесь сидел… Дома-то хоть и большие, но не больше, чем в два этажа… Ну, это… Пробежался я тут по этим избушкам, пока вы там по этим подвалам лазали… Я ж так и понял, что вы снизу пойдете…
- Не мямли, Яков!!! - Прервала этот «водопад» Зоя. - Дело говори - времени нет!
- За время вылазки уничтожено четыре пулеметных расчета, товарищ старшина! - Проговорил ефрейтор, едва не встав по стойке «Смирно!». - От подвала до чердака проверено 9 домов!..
И словно выпустили воздух из воздушного шарика…
Ефрейтор присел на какой-то короб, посмотрел на мертвых «эсэсовцев», и проговорил еле слышным шепотом:
- Их уже не пять, дядя Игнат… Их уже двенадцать - в одном доме был еще, и узел связи с радиостанцией и полевым телефоном… Могу показать… - Он как-то странно взглянул на сержанта, а потом на Морозову. - А че мне просто так сидеть-то было?.. Я ж цыган!.. Вот и пробежался по чужим подвалам - детство вспомнил… А ну, как где чего плохо лежит!.. Вы ж нас, цыган, за воров считаете… Так, а че я буду ваши легенды-то русские ломать?.. Вот немчура и лежала плохо… Теперь уж хорошо лежит… Навсегда… А потом я к этому подвалу вернулся, к двери - я же своей цыганской кожей чувствовал, что вы именно оттуда придете!..
Времени на осмысливание сказанного небыло, но…
И старшина, и сержант… Они просто замерли от этих слов, словно соляные столбы…
А к Яшке-цыгану подошел один из разведчиков…
Этот сорокалетний дядька тоже был одним из последних «аксакалов» именно этой разведроты, который тоже прошел всю войну…
Он присел на корточки рядом с ефрейтором, достал из кармана кисет с табаком, и сказал участливо:
- Устал, паря?..
- Немного…
- Немного! - Разведчик обернулся ко всем остальным. - Он немного устал, мужики!..
Кто-то что-то попытался сказать, но это «аксакал» просто поднял руку, прекращая на корню все разговоры. Он просто развязал тесемочки кисета, и поднес его к носу мальчишки:
- На, нюхни… Это хороший самосад… Курить сейчас нельзя, но ты понюхай, малой - смотришь, и «воскреснешь»… - Он смотрел на то, как ефрейтор вдыхает запах душистого табака, и тихо говорил. - Эх, ты! «Устал немного!»… Ты сам-то хоть понимаешь, что за этот час сотворил, цыганенок?