Первый вывод: температура в камере сгорания сильно зависит от соотношения компонентов. Но почему? Соотношение меняется у нас на блоке? В который раз анализируем ситуацию, в который раз ползаем по блоку.
Обратили внимание, что в районе правого блока проходит горячая труба от газогенератора маршевого двигателя. Может быть, она повышает температуру?
В муках рождается правдоподобная версия. Когда не работает автономная установка, трубопроводы, подводящие топливо к управляющим двигателям, прогреваются, топливо поступает в камеру сгорания уже не в оптимальном соотношении, и хотя это злосчастное соотношение затем восстанавливается, процесс горения в камере уже нарушен. Остается только ждать, сколько времени выдержит конструкция.
Трудно было дойти до этого. Любой инженер, который участвовал в аварийных комиссиях, меня поймет. Далее эта версия требовала подтверждения.
Конечно, кардинальное решение — перейти на российские компоненты (что, кстати, и сделали для последующих пусков).
Но нужно было срочно лечить изделие, которое находилось уже в Лос-Анджелесе. На поставку российских компонентов требовалось время, и немалое, с получением разрешения порядка года. Не ждать же, когда оно придет. Все заказчики разбегутся.
Для предстоящего пуска решили доработать блок на месте. Установили специальные защитные экраны, прикрывающие концевые участки от нагрева газоводом маршевого двигателя. Дополнительно изолировали кабели. Казалось, сделали все возможное. Но американцы — как Фома неверующий, задавали вопросы один за другим. Что-то их не устраивало. Прямо говорить не могут, им запрещено давать советы по конструкции и технологии российской техники. Нечего обучать русских. За этим строго следил представитель госдепа.
Пришлось лететь в Базовый порт и в который раз объяснять им, что нами сделано все возможное, чтобы исключить неполадки.
— Слава, ты извини, что мы тебя вызвали, — такими словами встретил меня технический руководитель проекта «Морской старт» Беймук. Вопрос очень серьезный. Заказчик требует гарантий. Ты своим авторитетом поможешь его убедить.
— Но здесь же находится Сорокоумов, он может все объяснить.
— Андрей — хорошо, но нужен человек, которого они знают.
— Пусть узнают и Андрея. Он — классный специалист.
— Но это потом. Сейчас ты нужен. Поговори с Джимом Мейзером — главным инженером.
— Хорошо. А может, лучше объяснить сразу заказчику?
— Нет, сначала Джиму.
В этом проекте нас, русских, не подпускали к заказчику, в отличие от работ с «Протоном». Мы объясняли свои доработки представителю компании Sea Launch, а он — заказчику. Встретились с Джимом Мейзером (конечно, в присутствии их представителей от госдепа). Мейзер все понимал и без моего объяснения. У него была полная информация по этому вопросу.
— Знаешь, Джим, мы такие же мероприятия проведем и на левой установке. Так же закроем, как и правую.
По лицу Джима я понял, что попал в точку. Правильно: обжегся на молоке — дуй на воду, у них это было как требование.
— Мы подумаем над вашим предложением, завтра у меня встреча у заказчика. Если это его удовлетворит, вопрос будет закрыт.
— Только учтите, — напомнил я, — послезавтра мне нужно уехать. У меня на Байконуре запуск.
— Мы дадим знать.
Утром пригласил вице-президент Д. Картер:
— Большое спасибо. Конечно, это нелегко лететь с Байконура и обратно. Но дело требует этого. Заказчик удовлетворен. Путь к нашему запуску открыт.
— Это хорошо. А у меня для вас сюрприз.
Достал свою книгу «Место старта — океан», подписал ее и передал Дену Картеру.
— О! Вот это да! Это первая ваша книга?
— Нет, еще есть. Изучайте русский язык.
Он засмеялся:
— Очень трудный язык. Но за книгу огромная благодарность.
Открыл книгу, показал фотографии. Как мне показалось, он был искренне рад.
Оставались сутки до отлета. Нужно приобрести подарки для команды, которая ждет на Байконуре. По совету местных коллег купил вино в бумажных пакетах по пять литров. Калифорнийское вино особое, с тонким ароматом и очень вкусное.
Обратный полет был более спокойным. Дело сделано. Теперь пуск «Гейзера». Как прошли испытания блока? Хорошо бы без замечаний… Ведь прилечу за один день до заправочной комиссии.
Ночь в Москве. И снова «Внуково-3», наш родной аэропорт. Садишься в самолет, как будто пришел к себе домой. Наши самолеты — самолеты РКК «Энергия» — были куплены еще при советской власти. Три Ту-134, один Ил-76 и Ан-12. Освоение космоса, отдаленность космодрома требовали быстрой доставки на Байконур строителей, испытателей, да и частая нехватка комплектующих вынуждала иметь свой парк самолетов.