– Пгавельным путем идем товагищи,– опять передразнил Ленина Сашка, по – ленински вытянув вперед руку, с зажатой в ней пилоткой.
Перед вагоном, к которому они подошли, затаривалось трое однополчан. В вагоне, просматривались очертания ящиков.
– Чего дают? – с ходу поинтересовался Витька, у покупателей.
– Чего дают, то и берем, может ты шпион, – туманно ответил один из них.
– «Агдам» в «фугасах» по полтора рубля, – смилостивился второй.
– Все узнал? За мной в очередь, – подытожил третий.
– Пацаны да это же почти даром, – повернулся Витька, к своей команде, – карманы выворачивайте.
Серега с Сашкой, протянули ему всю свою наличность. Старшина, немного подумал, потом зажал три рубля в кулаке, остальное протянул Витьке.
– Ты чего, интендант, жаба душит? Прав был Суворов, стрелять вас надо без суда и следствия, – в таких делах Витька, не терпел мелочности.
– Хотел на сигареты оставить, – стал оправдываться старшина.
– На «хобариках» перебьешься. Не генерал пока еще, за окурком нагнешься, не переломишься, это тому адъютант собирает. А еще старшина? Ты какой пример личному составу подаешь? В уставе: что про унтеров, как ты, написано «терпеть все лишения», а нехватка курева, перед ними, тьфу. Он, должен, ее переносит на раз – два, а вот отрываться от коллектива, он не должен ни при каких обстоятельствах. Тем более «кусок», первый друг и товарищ солдата,– закончив совестить старшину, Сашка легонько стукнул его по затылку. Глубоко вздохнув, Василий протянул, загаченный трояк.
В вагоне хозяйничали двое мужчин, ярко выраженной восточной наружности. Тот, что постарше, вел расчеты, а младший подавал товар.
– Самопалом, наверное, торгуешь, ара? – протянул Витька деньги.
– Зачем обижаешь а? Пробуй сначала, – ответил ему с сильным акцентом, тот, что постарше.
– Ради товарищей, готов, как говориться «лечь на алтарь»,– подмигнул приятелям Витька,
– наливай.
Старший отдал на своем языке, команду младшему, и тот протянул Витьке, до краев наполненную кружку.
– Плохо, заявление в партию не успел написать, а беспартийным умирать в армии не принято, – сказал тот, принимая кружку, – Так, что если загнусь, завещаю посмертно писать коммунистом.
Витька, глубоко выдохнул воздух и припал к кружке. Все молча, смотрели, как ходит его кадык, переливая содержимое кружки в желудок.
– Как парное молоко пошла, – вернул кружку Витька, – своим отец угощаешь?
– Э, хароший человек, пачему не угостить?
– Спасибо, угодил. Вещь хорошая, и нужная, – в поклоне наклонил голову Витька, – выдели – ка нам отец, на все еще «Агдамчика», – протянул он деньги.
Приятели тут же начали принимать, темного стекла, семисотграммовые бутылки с вином.
– Вот бывают же в серой целинной жизни, светлые моменты, – вещал Витька, на обратном пути, – среди, так сказать, непроглядной ночи. Вдруг раз, и выглянет солнышко, и озарит, нашу солдатскую действительность.
41
– Смотрите, пацаны, озарило его. Кружку с полтазика заглотнуть, кто хочешь, свет увидит. А что друзья, без всякого света идут, и в потемках спотыкаются, это его не колышет, – остановился Сашка.
– Вы за кого меня принимаете? О чем разговор? Кто против, я никогда, – остановился Витька, – ты как, фельдмаршал?
– За компанию, – сказал, тот, протягивая бутылку, – не хочешь, да выпьешь.
– Не хочешь, не пей, чего себя насиловать, – посоветовал Сашка, – мы же не напрягаем.
Лишенный полиэтиленовой пробки, «фугас», пошел по кругу.
– А насчет закуски, не озаботились, – спросил Сергей.
– Было б чего закусывать, – оторвался от горлышка старшина.
– Нечего себе у тебя глотки, непьющий ты наш, – повертел Сашка бутылку в руках, которую передал старшина, – полбутылки в два глотка.
– Чего ты там видишь? Стекло черное, – не согласился старшина.
– Ну, чего, кто закусывать будет, – достал Витька, сигареты.
– Только у нас еда и закуска вещи разные, – вздохнул Сергей, принимая после Сашки, бутылку.
– Стою я, как-то в магазине, осенью. На улице дождь стеной хлещет, – стал рассказывать Сашка, пока все закурили «закусывая» – тут влетает какое-то чучело. Мокрый насквозь, места живого нет, босиком. Кожа вся синюшная, в пупырышках, на ноги, вообще смотреть страшно. Протягивает трясущейся от холода рукой, продавщице мелочь.
– Дай– ка мне, кормилица, бутылочку «Солнцедара»
– Этот «дар солнца» гадость несусветная, краски в нем, хоть заборы крась, – скривился старшина.
– Зато цена, как солнышко радует, – не согласился Сергей.
– «Фельдмаршал» бабка твоя, барину постель не стелила. А то я смотрю, открываться ты от народа стал. К «барам» потянуло, к ананасам с шампанским, к цыганам, – поддержал его Витька, – товарищей стал перебивать.