Я лишь звучно выдохнул.
Мой взгляд шарил по искореженному задку «Жигулей», по сине-белому «ЗиЛу», но всякий раз возвращался к Наде. К телу Нади. Мертвому телу.
«Жертвы имеют право на справедливость», — мелькнуло в голове. Да, имеют…
— Михаил! — окликнул меня Иванов, будто почуяв настрой. — Только без самодеятельности! Ладно?
— Ладно! — легко пообещал я, скрестив пальцы в кармане.
Вечер того же дня
Москва, улица Строителей
На работу я уже не заезжал — гибель Наденьки взбаламутила покой, подняв из нутряных глубин все прежние волненья и полузабытые страхи.
Домой вернулся затемно. Шагнул с холода в согретую прихожую, где бра разливали желтый приютный свет, и молча разделся.
Рита вышла меня встречать в пушистом халатике и мохнатых тапках, что расшивались в далеких чумах или ярангах. Губы надуты, в глазах посверкивают колючие огоньки…
Раздражение унялось не без труда.
— Ты был с ней? — в Ритином голосе обычная ревнивая обида мешалась с отчужденностью. — С этой… Надей?
— Надю убили, — холодно обронил я.
— К-как… Убили?!
Жена охнула, пряча лицо в ладонях, словно удерживая розовое тепло щек, но бледность одолевала. Лишь черные зрачки в опуши ресниц таращились на меня, набухая жгучей влагой.
— А я… — еле выдавила Рита, жалко кривясь. — А она…
Я обнял ее, и царственные плечи затряслись, как у всякой горюющей девчонки. Слова утешения не годились, да и не хотелось мне ворковать. Слишком уж тошно.
Это пройдет, я знал. Всё проходит. Но забыть себе не позволю.
Надю я им не прощу. Кому — им? Знать бы… Узнаю.
Мысли, рваные и нервные, крутились в голове, как снежинки в том сувенире из детства. Встряхнешь стекляшку, блестки взвихрятся — и оседают на крышу игрушечного домика…
Всхлипнув, девушка с надрывом молвила:
— Начинается…
— Продолжается, — неласково усмехнулся я, и покрепче притиснул Риту.
[1] МНС — младший научный сотрудник.
[2] «ЗиЛ»-130.
Глава 2
Четверг, 8 ноября. День
Москва, улица Мосфильмовская
Иванов выбрался из «дублерки», обронив:
— Жди здесь или отъедь подальше.
— Хорошо, товарищ генерал-лейтенант…
«Волга» мягко тронулась, и приткнулась в хвост «Колхиде», тащившей на горбу серебристый полуприцеп «Алка».
Борис Семенович проводил машину глазами. Голые деревья с черной путаницей ветвей навевали унынье, зато на каждом столбе полоскали красные флажки, не убранные с праздника. Они задорно и дерзко алели, бросая вызов хмурым небесам.
Генерал-лейтенант госбезопасности, замначальника ПГУ, начальник Управления «С» и прочая, и прочая, и прочая, вздохнул, словно заряжаясь от красного державного трепетанья, и пошагал к подъезду. Не царское это, конечно, дело, с агентами встречаться, но бывают особые случаи…
Нужное ему конспиративное жилье располагалось на третьем этаже и было оформлено на человека, в реале не существующего. Может, потому конспиративные квартиры и прозвали «кукушками»? У кукушек ведь нет своих гнезд…
«Ну, и где логика?»
Занятый подобными мыслями, Иванов поднялся на этаж и отпер дверь. Сюда обычно «приглашали в гости» завербованных преподов МГУ, УДН или МГИМО. Может, от них остался этот малоприятный кисловатый запах? Генлейт поморщился: потеет интеллигенция…
Раздумывая о судьбах прослойки, он прошествовал на кухню, и звякнул джезвой. Агент «Лилит» уважает кофеек…
Плеснем водички… Отстоянной по бабкиным рецептам, чтоб хлорка выдохлась… Доведем до кипения… Ну, грейся пока.
Кофемолка с воем сгрызла порцию обжаренных, пахучих зерен. А вот и водичка вздумала закипать…
Иванов щедро сыпанул коричневый порошок в сереющую воду. Подварить чуток… Но не переборщить. Кажется, всё… Всё!
Пусть остывает, заодно и гуща осядет...
Скрипнула дверь. Послышались осторожные шаги.
— Есть кто? — окликнул девичий голос.
— А как же! — бодро отозвался генерал-лейтенант. — Проходите, Светлана, я вам как раз кофию состряпал. Извольте отведать!
— Спасибо! — Сосницкая, не разуваясь, вошла на кухню. — Наконец-то, домашний запах… — проворчала она.
— Вы тоже заметили, да? — оживился Иванов. — Кислятиной какой-то тянуло! Угощайтесь. Где-то тут печенье лежало, если не съели… Вот!