На полном автомате Ольга изо всех сил прикусила зубами очередную ручку и крепко зажала в кулаке прозрачную пластиковую трубку корпуса...
— Ручечки-с грызёте-с? Задумались? — Услышала девушка знакомый вкрадчивый голос Геннадия Вадимовича и... поймала себя на мысли, что она обрадовалась визиту призрачного доктора.
— Гры-жу, — ответила она, продолжая прикусывать мягкий колпачок до появления специфического хруста пластика.
— Ну-с, грызите-с на здоровьеце-с, — по сложившейся привычке Геннадий Вадимович подошёл к окну, заложив руки за спину, — знаете-с душенька-Оленька, а ведь иногда полезно что-то разрушить, чтобы понять причину своих негативных эмоций. Вот как вы сейчас, голубушка, методично уничтожаете ни в чём не повинную ручечку. Или, всё-таки, повинную в чём?
Доктор слегка склонив голову к плечу внимательно смотрел как девушка продолжает со всей злости прикусывать мягкий колпачок, оставляя на пластике глубокие следы зубов.
— Ны-наю, — из-за торчащей из кончика рта ручки её речь забавно искажалась, — мо-о-зет и у-чка ви-э-но-ва-та... — из уголка рта противно скатилась капля слюны. Ольга поспешно вытащила ручку изо рта, тыльной стороной ладони смахнула предательскую каплю и швырнула очередную ручку с измочаленным зубами колпачком на больничную прикроватную тумбочку... — Не знаю, Геннадий Вадимович, кто виноват, — сказала она уже нормальным тоном, — а вы знаете, я уже ждала вашего визита!
— Как мило с вашей стороны, душенька-Оленька! — Воскликнул доктор, — польстили-с, старику-с... Мне аж неловко-с, стало-с. А ждали-с по поводу-с? Или без?
— По поводу, — решительно сказала девушка, и выпалила как на духу, чтобы уже не было причин отступать назад, — Геннадий Вадимович, сны мне снятся периодически. Про катастрофу... — она глубоко вдохнула воздуха, как перед важным протяжным запевом, и быстро продолжила, чтобы не передумать, — сны про цунами. Разные сны: в одних снах я спасаюсь, или меня спасают, в других я тону – сама от бессилия, или потому что волной накрывает с головой так, что уже не хватает сил выбраться...
— А после каких снов вам, голубушка, приятнее просыпаться? — перебил её призрачный доктор и ещё сильнее склонил голову к плечу. Его глаза, сверкающие за стёклами очков, казалось, заглядывали ещё глубже в самую душу. — После тех, где вас спасают или... не спасают?
— Конечно, после тех, в которых я остаюсь в живых! — Не задумываясь ответила девушка.
— Вот видите, милочка, — с хитрым прищуром за стёклами в золотистой оправе, сказал доктор-призрак, — Вы-с, дорогушенька-с, сами-с всё знаете! Вы просто хотите-с жить, несмотря на то, что с вами-с произошло... — Геннадий Вадимович ещё хитрее прищурился и подмигнул, — заметьте-с, рыбонька моя, я ни разу не задал-с вам вопросиков, что с вами сталось. Не спорьте-с, — он сделал решительный жест рукой, — но я видел-с по вашему состояньицу-с, что с вами случился пренеприятнейший эмоциональный шторм! Не надо, — остановил её порыв доктор, — даже не говорите-с что! Это ваше, личное. Но мне кажется, душенька-Оленька, что не в ту-с степь вы забрели-с со своими дневничками... Вот сами-с посмотрите-с: нервничаете, ручечки... к слову, пишущие и рабочие изгрызаете-с в... ошмётки... А всё почему?
Голова Геннадия Вадимовича, видно устав наклоняться в одну сторону, резко склонилась к другому плечу.
— Так почему-с? — Повторил он вопрос.
— И почему же-с? — В тон ему ответила девушка, не понимая к чему клонит призрачный доктор.
— О, мон дью... — на французский манер воскликнул он, делая руками полный непонимания жест, — майне таубэ! — Теперь Геннадий Вадимович "включил" немецкий, потом глубоко вздохнул и... продолжил по-русски, — голубушка моя сизокрылая, ясно ведь то, что вы-с... Логику-с пытаетесь включить, а тут надо просто... прочувствовать! Понимаете, дорогушенька, прочувствовать чувства ваши незавершённые!
Сейчас Ольга откровенно не понимала, что имеет в виду Геннадий Вадимович:
— Какие чувства? О чём? К чему? — Она машинально откинула пятернёй непослушную чёлку назад.