— Геннадий Вадимыч, уважаемый, да сколько можно-то девочку в первый-то день мордовать? — прервала то ли Аллочку, то ли Андрюшеньку, неизвестно откуда взявшаяся юркая старушка, — девонька, милая, — обратилась бабулька уже к Ольге, — ты послушай доктора, он шибко умный. А вы, — уже ко всем остальным, — брысь все вон. Завтра приходите. Ночь на дворе, спать-почивать пора девоньке, а вы всё лясы точите!
— Слушаемся и повинуемся, уважаемая Глафира Антоновна, — с усмешкой сказал Геннадий Вадимович, и приобняв за плечи Андюшеньку и Аллочку, увлёк их за собой за дверь.
— Спи, девонька, спи, хорошая. Всё хорошо будет, отдохнёшь ты у нас, и будешь дальше жить-поживать...
Глафира Антоновна гладила Ольгу по волосам своей сухонькой рукой и слегка скрипучим старческим, при этом приятно напевным голосом, приговаривала:
— Ты, доверься, деточка, Геннадию Вадимычу, он по заграницам ездил, говорил мне: "Баба Глаша, вот научусь и ворочусь домой целить израненные души". И ведь воротился. И лечит-то как! Вон Андрюшку, когда привезли на карете, он только мычал как корова и хформулами замудрёными все стены палаты исписал... поганец... А Аллочка-то? Ох,и красавица была, балерына. Привезли её бедную, худущую, аки хворостинка..."
Под убаюкивающий голос бабы Глаши, Ольга, на удивление, уснула быстро и спокойно...
Утром её разбудил больничный гомон. В палату прошмыгнула медсестра, быстро взяла кровь на анализ, улыбнувшись поставила на прикроватную тумбочку баночку для анализа мочи и так же упорхнула за дверь.
Через некоторое время вошли несколько человек.
— Добрый день, — представился самый старший из них, — меня зовут Александр Николаевич, я ваш лечащий врач. Как самочувствие?
— Ещё один врач? — Не сдержала удивлённого и пренебрежительного возгласа Ольга.
— Что значит "ещё один"? — Переспросил Александр Николаевич, — У вас уже кто-то был?
— Да, был. Вчера вечером приходил Геннадий Вадимович. Осмотрел, что-то записал в блокноте своём. С ним ещё двое заходили, Андрюшенька и Аллочка... А что Геннадий Вадимович не передал вам информацию обо мне?
— Понимаете, Ольга... — Александр Николаевич задумчиво начал листать медицинскую карту.
— Можно просто Ольга, без отчества.
— Хорошо, Ольга, даже не знаю как сказать вам... Геннадия Вадимовича нет... точнее, уже нет в живых. Наш неврологический корпус находится в старом здании, в котором ещё до революции находилась лечебница для душевнобольных... и Геннадий Вадимович... как бы сказать...
— Призрак, что ли? — С удивлением спросила девушка.
— Можно сказать и так. Скорее больше местная легенда. Вас госпитализировали вечером, так что не успели рассказать и предупредить...
— О чём предупредить?
— О Геннадии Вадимовиче... о том, что он приходит к особо... как бы это сказать, — снова растерялся Александр Николаевич, — к пациентам, которым сложно даётся принятие своего состояния.
— Я понимаю, где я нахожусь и что со мной, — тихо и в то же резко возразила Ольга.
— Принятие, это несколько другое... Впрочем, об этом я подробнее расскажу на индивидуальной терапии. Да, кстати, с Геннадием Вадимовичем ещё баба Глаша иногда приходит...
— Это Глафира Антоновна, что ли?
— Вы и с ней уже успели познакомиться? — Удивлённо поднял брови Александр Николаевич.
— Да, — не чувствуя подвоха честно ответила Ольга, — Глафира Антоновна всех выгнала из палаты и меня спать уложила.
— Ну, что же, Ольга, поздравляю вас. О вашем выздоровлении пекутся даже все наши... местные призраки. Это хороший знак. Не переживайте, отдохните, скоро поправитесь.
Уже у двери Александр Николаевич обернулся:
— Ольга, хотел ещё спросить, а про "костылики" вам тоже уже успели рассказать?
— Да, — просто ответила Ольга, — Андрюшенька с Аллочкой и рассказали.
— Готовы к поиску своих "костылей" для начала новой жизни? — С улыбкой спросил Александр Николаевич.
— Готова.
"Мёртвое" море
Ольга сидела на скамейке возле яхт-клуба и, вполоборота откинувшись на спинку, задумчиво смотрела на море. После выписки из клиники произошло много событий. Самое главное она, наконец, осознала, что много лет жила в деструктивных отношениях и нашла в себе силы их разорвать.
Уходя, она предполагала что придётся резать "по живому", вырывая годы совместной жизни из сердца с "мясом и кровью"... А по факту получилось, что она тихо растворилась в закате, навсегда покинув не только город, но и страну.
Убегая из прошлого, она безжалостно обрывала контакты и блокировала тех, кто пытался наставить её на "путь истинный", а по факту — вернуть к удобной прошлой жизни... Удобной для всех окружающих, кроме неё самой. Это Ольга тоже с ужасом осознала. Немногочисленные подружки просто пользовались ею, как... Просто как бесплатным помойным ведром, в который можно выплёскивать свои мусорные проблемы!