По спине пробежали мурашки, когда вспомнилось, как заклятые друзья методично “сливались”, испарялись как дым, или уходили в глухой игнор один за другим, лишь только помощь понадобилась ей, Ольге. Так она оказалась одна. Совсем одна. Один на один со всеми своими трудностями. Вспоминать это было очень неприятно, но... нужно! Нужно помнить, что жизнь одна и лучше остаться в одиночестве, чем годами терпеть такую "дружбу" (в кавычках): однобокую, одностороннюю, требующую постоянно что-то кому-то "давать" и ничего не получать взамен.
Интуитивно Ольга рванула к знакомым за тридевять земель, потому что рядом было море. Тогда каким-то шестым чувством, поняла: так надо, так хорошо, так правильно именно для неё, а не для кого-то. Сидя в миневене и глядя на пробегающие за окном поля и леса, она ещё смутно представляла где и как будет искать "настоящую себя". Можно было сказать даже больше, она с трудом представляла кем является на самом деле. Слишком долго от неё требовали быть "полезной", "удобной" и послушной, постоянно жертвую своим “я”.
А ещё она хорошо запомнила все рекомендации доктора-призрака из старой дореволюционной клиники, некоторые корпуса которой за долгие годы превратились в самые настоящие развалины. Перед её глазами пробежали воспоминания об этих руинах, жутковато выглядывающих из-за высоких деревьев огромного, старого, заложенного задолго по постройки зданий больничного парка.
За время лечения Геннадий Вадимович приходил несколько раз. Её лечащий врач, Александр Николаевич предположил, что всё это происходило во сне. Ольга кивала, соглашаясь, но верить, что это было сновидением отказывалась. Уж слишком всё выглядело реалистично, будто на самом деле.
Первый раз призрачный доктор пришёл в день госпитализации. Причём, сразу вместе со своей "свитой".
Второй раз “целитель душ”, как он сам себя называл, появился несколько дней спустя. Ольга только открыла глаза после полуденного сна, как увидела Геннадия Вадимовича стоявшим перед окном, заложив руки на спину. Кажется, это была его любимая поза для наблюдения за погодой и протекающей за стенами больницы жизнью, к которой он уже не имел никакого отношения.
— Ну-с, голубушка Оленька оклемались немного? — С усмешкой спросил доктор и его глаза за стеклами очков, в тонкой оправе из золотистого металла, подёрнулись доброй сеточкой морщинок. — Вижу-вижу, что лечение началось: на щёчках румянец появился, и ручки... А, потянитесь-ка, милочка, ручками вперёд… Теперь в стороны и назад… Чудесненько. А теперь пальчиками пошевелите, словно на пианино гаммочки разучиваете!
Ольга послушно двигала руками.
— Да-с, да-с, треморочек послабее стал-с... — одобрительно приговаривал Геннадий Вадимович, — и в глазках блеск появился. Однозначно-с, результатики просто замечательные! А как дела с костыликами-с? Нашлись? Вижу-с, что нет... печальненько... Надо-с что-то срочненько подыскать. А ну-ка, дорогуша, скажите быстро первое, что придёт в голову!
— Море... — глядя в никуда ответила девушка.
— Просто великолепно! — Геннадий Вадимович с воодушевлением раскинул руки в стороны, как дирижёр, перед концертом, — будьте так любезны, расскажите подробнее, как вы себе представляете море. Говорите как есть, без смущения, — глаза доктора хитро блеснули за очками, — ох, знали бы вы, душенька-Оленька, чего мне только не доводилось слушать. Кстати, — он театрально вскинул вверх указательный палец, — вам Андрюшенька рассказывал о своей теории связи математических комбинаций с рождением в эфире чёрточек и точечек энергии?
Ольга отрицательно покачала головой.
— Презанятнейшая, признаюсь вам, теория! Попросите, как-нибудь Андрюшеньку рассказать вам при встрече. Так что вы хотели сказать о море? Продолжайте, с удовольствием выслушаю.
— Море – живое существо, обладающее даром исцеления... — неуверенно начала Ольга. Доктор сделал приободряющий жест, но это не сильно помогло. С чего начать она не знала. Мысли в голове путались, прыгали и скакали, как стая мартышек в вольере зоопарка.
— Оленька, а вы умеете плавать? — Геннадий Вадимович пришёл на помощь с наводящими вопросами, — Расскажите об этом: когда это было, кто вас учил.
— Впервые я купалась в море, когда мне не было и года, — уже смелее продолжила она, — а плавать меня никто не учил "специально". И нырять тоже никто не учил. Это произошло как-то само собой, просто в один момент я взяла и поплыла. Сложно объяснить словами, это было в детстве, кажется, ещё до школы, — Девушка задумалась, мысленно подбирая нужные аналогии, — понимаете, для меня плавать и нырять в море так же естественно, как дышать и ходить. И... — снова сделала паузу, подбирая слова, которые бы смогли описать её ощущения, — и, похоже, купаться в море для меня такая же физиологическая потребность.