Глава 4
— Ина, — раздался из-за двери нетерпеливый голос Баярата. — Нам пора!
Окинув прощальным взглядом дом, в котором я стала женой самого невозможного в семи мирах дракона, вышла наружу и присоединилась к ожидающим меня мужчинам. Позади остался тщательно наведённый порядок: вещи и камни заняли свои места, кровать заправлена чистым бельём.
Кажется, у меня уже входит в привычку путешествовать налегке. В Магистериум я отправилась в одном костюме для верховой езды, который был мне велик и с рубином хранителя стихий. На Риан — в брюках и рубахе адептки Магистериума. А теперь отправляюсь неизвестно куда в свободном платье по драконьей моде нежно-зелёного оттенка и в тёмном плаще с капюшоном, что спереди завязывается на ленты. Да и о каких личных вещах может идти речь, если нет пока для меня того места, где обретёт покой моё сердце?
— Пути, которыми передвигается моя община, мало чем отличаются от Драконьей Тропы, — сухо бросил через плечо Ханшарай, направляясь к выходу из системы жилых пещер. — Разница только в том, что Тропы драконами создаются в определённом месте и их невозможно открыть откуда угодно. Путь создаётся по желанию Ищущего где ему нужно, но легче всего это сделать там где проходит какая-либо граница. Неважно официальная она или нет. Мы выйдем из Юконрузы и дойдём до кромки леса. Там я открою Путь до Межмирья и мы посетим Магистериум. Мне нужен Кайрис Тейлин, в остальном будем придерживаться плана Изначального. Думаю, что суток нам хватит, чтобы найти оставшихся потомков Семи.
Непослушное сердце сделало кульбит и судорожно забилось в груди. Магистериум! Я узнаю о судьбе друзей! Было странно оставлять на Риане Сайна, Минара, Сарастэля и Фару, я уже привыкла, что они всегда рядом, ещё с тех дней, когда мы были в одном кольце. Но, к сожалению то, что разрушено однажды, уже не восстановишь. Мы уже никогда не будем единой командой и не создадим связь с другими. Но та дружба, что родилась за это время, скрепила прочнее связующих уз.
Осенний терпкий воздух ворвался в лёгкие запахом начинающих желтеть листьев, преющей травы, приближающихся ливней и первых утренних холодов. Солнце зависло над кромкой горизонта, одаривая с высоты уже не греющими лучами.
— Запомни, что ты отвечаешь за неё и постарайся обойтись без своих шалостей, — Владыка Шанатэа встретил нас на поляне перед входом в Главный зал, пытаясь скрыть тревогу за сына иронией. — Мы будем ждать вас завтра на закате, если к этому времени не появитесь, договоритесь с Тхартэшем, чтобы связался со мной.
Изначальный задрал голову вверх и изобразил зевок, послав рыжеволосому Владыке какой-то образ, заставивший того нахмуриться, но смолчать.
— Да, что там может случиться? — легкомысленно откликнулся Баярат, уворачиваясь от отцовской руки. — Пять миров за сутки и Межмирье, успеем вернуться и даже не проголодаемся.
Кивнув на прощание, Шанатэа покинул нас и вернулся под защиту скал. Ищущий, не ожидая никого, шёл по прямой к лесу и нам не оставалось ничего, как последовать за ним. Тэш что-то бурчал себе под нос, перемежая утробное ворчание с тихими мелодичными руладами.
— Я всё слышу, уважаемый Тхартэш, — не обернувшись, кинул лиловому дракону Рай. — И если другие не понимают речи Изначальных, то я свободно говорю на обоих диалектах.
Тэш затих и, споткнувшись, смерил спину Ищущего изумлённым взглядом. Могу поклясться, что он с трудом удержался от некрасивого жеста с удивлённо разинутой пастью.
— У Грани тоже есть Сердце и на каждого Ищущего оно оказывает своё воздействие, — соизволил пояснить беловолосый. — Я свободно общаюсь на всех языках и диалектах всех доступных мне миров. Сердце решило, что с этим я справлюсь лучше всего.
— То есть, — глаза Баярата лихорадочно загорелись в предвкушении очередной загадки. — Все Ищущие разные? И нет ни одного с похожими способностями? А сколько вас всего?
— За свою жизнь я встретил пятерых подобных себе. И да, мы были разными.
Остановившись на кромке леса и осмотрев местность, Ханшарай замер на границе, которую создавали прячущие за собой солнце деревья. Тень от них расчертила желтеющую траву, окрасив в грязный серый цвет.
Мужчина развёл руки, облик его странно размазался и потерял чёткость, чтобы тут же возникнуть снова, будто и не было видения, заставившего желудок пожалеть о той еде, что в него попала совсем недавно.