Время поджимало. Чонгук разделся, оставив только нижнее белье, и накинул на себя халат. Даже ему было стыдно вот так вот появиться перед толпой народа, каково же должно быть омегам?
А что если они не смогут? Что, если у Тэхёна или Чимина начнется истерика?
Их ведь заставят силой.
Накинут магическую сеть, будто преступникам перед казнью.
Тогда у Чонгука не будет никакого выхода.
И это будет совсем плохо.
Раздался первый горн, гвардейские выстрелы, оповещающие о начале церемонии омовения.
Чонгук стиснул ручку двери и вышел из комнаты. Рядом с ним сразу встали парни из гарнизона, одетые в парадные мундиры, как насмешка, пощечина.
И вместо приятного волнения от первой ступеньки вступления в брак, Чонгук ощущал лишь нарастающее беспокойство. Его провели по мраморной тропинке к огромным купальням, где уже священник начинал обряд, освещая купальню, окруженную густыми кустарниками роз и собравшимися поглазеть жителями общины. До омовения допускались только семьи высших сословий, которые пока вели себя тихо и учтиво, но от их присутствия все равно становилось неуютно.
Чонгук подошел ближе к купальне, поклонился Правителю, что сидел в стороне в тронном кресле, его супруге, разместившейся рядом, и стал ждать. Он держался прямо, уверенно, с непроницаемой маской на лице. Ни одна живая душа не должна догадаться о смятении внутри.
Стоять в одном халате было некомфортно, но омег все не было. Чонгук старался не смотреть в сторону тропинки из белого мрамора, украшенного аркадами цветов. Если омеги вообще не явятся на церемонию, то Чонгуку можно смело пускать себе пулю в лоб или уходить из общины.
В рядах зрителей стали слышны перешептывания.
Волнение грозило уже перерасти в злость.
Но он ждал.
Стойко и смиренно.
Священник озадачено смотрел то на Правителя, то на наполненную водой купальню, усеянную лепестками белых роз, то на Чонгука. И этот растерянный взгляд начинал уже нервировать. Священник явно не знал, как ему теперь быть, ведь все приготовления к церемонии уже были совершены.
Но когда Чонгук окончательно для себя решил, что его нареченные не придут, они объявились. Затрубили горны, зацокали каблуки гвардейцев. Чонгук позволил себе повернуться в сторону белой тропинки. К нему вели омег.
Первым уверенно, с гордой, прямой осанкой шел Тэхён. Он смотрел прямо, не отводя взгляд, как настоящий наследник. Сильный, красивый, смелый. В белом атласном халате и серебристой прозрачной накидкой, которая сверкала драгоценными камнями при каждом его шаге. В отличие от Чонгука, чей халат доходил до середины икр, одеяние омег было более длинным, в пол, полностью закрывая ноги. Из-под накидки виднелись золотистые хвосты, которые безжизненно волочились по мрамору тропинки.
За Тэхёном шел Чимин, как младший, непрямой наследник. На нем был бежевый халат и серого цвета накидка с меньшим количеством драгоценностей. Его статус был определенным и неизменным — младший, как дополнение к Тэхёну. Это было несправедливо.
Чимин не поднимал глаз, смотрел себе под ноги и шел за братом.
У Чонгука сердце обмирало при виде такой красоты. В этот момент он очень отчетливо понял, что не имел никаких прав на этих омег, они никогда бы не достались ему добровольно. Если бы не обстоятельства, их бы принял какой-нибудь богатый и знаменитый Лорд с длинной родословной и великой силой, более взрослый, мудрый.
Омеги остановились у помоста, на расстоянии в шагов десять от Чонгука. Священник радостно подошел к ним, читая молитву и благословляя ритуальным жезлом. Чонгук отчетливо слышал, как в толпе шепотки стали громче, когда они учуяли, поняли, что омеги беременны, что они уже не чисты.
Чонгук имел право требовать старшинства, стать в будущем Правителем, отречься от незаконных отпрысков омег и привести своего наследника со стороны, делая из Тэхёна и Чимина лишь омег для постельных утех. И это было бы правильно. На его месте так бы поступил любой.
Тэхён и Чимин подошли ближе. Началась церемониальная песня.
А у Чонгука радости никакой.
Чимин, как ему и положено, медленно опускается на колени. У него вообще не было другого выбора. Он не наследник клана, младший. Но от этой смиренности Чонгуку хотелось выхватить меч и пойти кого-нибудь убить, потому что он помнил, каким приставучим, ярким и жизнерадостным был Чимин, как он пытался сражаться с Чонгуком на равных.
Кажется, Тэхён разделял его чувства, потому что на секунду он закрыл глаза и крепко зажмурился, словно ему было больно за брата, у которого не было никакого права голоса.
Приближался решающий момент.
Тэхёна с рождения воспитывали, как будущего главу общины, его учили повелевать и властвовать, но никак не преклонять колени перед своим будущим супругом. Однако сейчас Чонгук видел в его глазах решимость понизить свой статус, чтобы помочь Чонгуку.
Но Гук не дал ему совершить ошибку.
Боясь передумать и потерять решимость, он, как и подобает подданному, опустился на колени перед Тэхёном. Омега дернулся, словно хотел его остановить, но удержал себя в руках.
За спиной снова потрясенные вздохи.
Чонгук поймал недоуменный взгляд Чимина, который впервые за начало церемонии посмотрел на него, но никак не отреагировал. Они всегда знали, что Тэхён однажды займет место отца, что они никогда не были равными. И Чонгук верил в то, что Тэхён станет хорошим Правителем.
Священник что-то зачитывал, объявляя старшинство Тэхёна, но Чонгук уже не слышал его. Он хотел бы сейчас остаться в одиночестве и подумать. Он не знал, чем обернется его поступок, и как это отразится на нем самом.
— Теперь альфа может омыть свою омегу, да будут Небеса свидетелями вашего союза, — произнес священник и отступил на шаг.
Чонгук вновь напрягся. Ему снова предстояло сделать выбор — в купальню он спускался только с одним омегой. Но, учитывая, что он уже признал себя верноподданным Тэхёна, выбрать Чимина он сейчас просто не мог, и от этого было противно. Он надеялся только на то, что Чимин тоже понимает это.
Чонгук поднялся с колен и подошел к Тэхёну, Чимин с заминкой, словно заторможенный, встал тоже. Было тошно от всей этой церемонии, от правил, которые сейчас казались такими жуткими и неправильными. Особенно паршиво было смотреть на то, как к Чимину подошли два гвардейца, чтобы снять накидку.
Так положено, — снова и снова твердил себе Чонгук, но внутри что-то обрывалось, когда Чимин слабо дернулся в сторону.
Тэхён же вообще казалось, стоял едва живой. Ужасно бледный, поглядывающий на брата с пылающим беспокойством в глазах.
Чонгук аккуратно стянул серебристую накидку и выпустил ее из рук. Ткань тихим шелестом красиво упала к ногам омеги под неровное дыхание Тэхёна. Хотелось быстрее уже со всем покончить, поэтому Чонгук спешно избавился от своего халата и, не поднимая глаз на омегу, дернул завязи белого одеяния. Кожа Тэхёна блестела от маскирующей мази, но вблизи Чонгук все равно видел темные следы не сошедших еще синяков. Стиснув зубы, Чонгук осторожно взял омегу за руку и повел его к купальне. Он первым спустился в теплую воду и помог войти в купальню Тэхёну. Омега выглядел чарующе красиво, несмотря ни на что. В окружении плавающих лепестков Тэхён был как прекрасное божество, спустившееся с небес. На нем тоже было лишь одно нижнее белье, и это явно не добавляло ему удобства. Но Тэхён держался стойко, не подавая виду. Только когда Чонгук случайно прикоснулся к его плечу, омега вздрогнул и зажмурился.