– Ну и ну! Вот тебе и аристократка! Не умеешь ездить - сиди дома! – Карл хмыкнул, и я еле успела сдержать смешок.
Я кивнула и последовала за Герхардом. Управляющий шёл впереди быстро и уверенно, словно знал каждый камень в этих стенах, и я едва успевала за ним. Наверное, он здесь родился и вырос. Его спина была прямой, а походка - четкой и отточенной.
Мы миновали несколько коридоров, украшенных гобеленами с изображением охотничьих сцен, где изображались аристократы в дорогих одеждах, охотящиеся на оленей и кабанов. И рядом – портреты хмурых аристократов, глядевших с полотен на меня суровыми взглядами. «Интересно, кто все эти люди? Наверное, предки князя Вильгельма и графа Инара.»
Карл фыркнул:
– Какие кислые лица! Им явно было не до веселья!
Я шикнула на него:
– Прекрати, Карл, а то оскорбишь кого-то и мало нам не покажется. Помни, мы здесь гости.
Мы поднялись по широкой лестнице, устланной мягким ковром. Каждый шаг отдавался приглушенным эхом. Всё вокруг было пропитано властью и богатством.
Наконец, Герхард остановился перед дверью, обитой бархатом тёмно-вишнёвого цвета и украшенной золотой филигранью, изображающей те же волков, что и на флюгерах, и тихо постучал.
– Ваша Светлость, лекарь Элис прибыла, – произнес он, склонив голову.
Из-за двери послышался слабый стон, и управляющий, не дожидаясь ответа, открыл дверь и жестом пригласил меня войти.
Дорогие читатели!
Если вам понравилась книга, поставьте, пожалуйста, лайк и добавьте книгу себе в библиотеку. Ваша поддержка очень важна для меня! Заранее спасибо.
Глава 21
Комната, в которую я вошла, оказалась просторной и роскошно обставленной. Тяжелые, бархатные портьеры на окнах, расшитые золотыми нитями и украшенные кистями, приглушали дневной свет. В центре комнаты, на огромной кровати с балдахином из тончайшего шелка, цвета слоновой кости, лежала графиня Амалия.
Бледное личико, обычно, наверняка, веселое и беззаботное, сейчас было искажено гримасой боли. Она была моя ровесница, ей было не больше двадцати лет, с милыми кукольными чертами лица и большими голубыми глазами, полными слез.
Рядом с кроватью, на резном стуле с высокой спинкой, обтянутой бархатом в тон портьерам, сидела пожилая женщина, видимо, фрейлина, и держала графиню за руку, что-то тихо и успокаивающе ей шепча. Её лицо, испещрённое морщинами, выражало искреннее сочувствие и тревогу.
Увидев меня, графиня слабо улыбнулась, стараясь сохранить достоинство, несмотря на боль.
– Вы… вы и есть… гм… Элис? – прошептала она слабым голосом, слегка запнувшись на моем имени. – Спасибо, что пришли… Мне так больно…
В её голосе слышались капризные нотки, но в целом она была доброжелательна.
– Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь вам, Ваша Светлость, – ответила я, подходя к кровати.
Карл, взлетев с моего плеча, осмотрел комнату и фыркнул:
– Вот это хоромы!
Обе женщины, графиня и фрейлина, удивлена взглянули на говорящего ворона, но промолчали. Я бросила на бесцеремонного Карла предостерегающий взгляд и, повернувшись к графине и попросила:
– Позвольте осмотреть вашу ногу, Ваша Светлость.
Графиня послушно приподняла одеяло, обнажив опухшую лодыжку. Кожа вокруг нее была багровой. Я осторожно прикоснулась к ноге, стараясь не причинить ей лишней боли.
– Ах! Ой! – вскрикнула графиня, дернувшись от боли, и сжалась, словно маленькая девочка. – Осторожнее, пожалуйста! Мне так больно…
Я внимательно ощупала ногу, отмечая деформацию и болезненность в определенной точке.
– Боюсь, Ваша Светлость, у вас перелом, – произнесла я, стараясь говорить мягко, но уверенно.
На лице графини отразился ужас, смешанный с недоверием. Её голубые глаза расширились, а губы побледнели.
– Перелом? – прошептала она. – Но… как же я буду танцевать на балу у князя? Что же теперь будет?! Это катастрофа!
Фрейлина, сидевшая рядом, поспешно зашептала ей что-то успокаивающее, но графиня её не слышала. Её мысли были поглощены своим бедствием.
– Боюсь, что вам придётся пропустить не один бал, Ваша Светлость, – сказала я.
Губы графини задрожали, казалось, она вот-вот расплачется. Её достоинство растворилось под натиском боли и отчаяния.
Я проигнорировала её панику, понимая, что сейчас важнее оказать помощь, чем утешать. Повернувшись к управляющему, который молча наблюдал за происходящим из угла комнаты, я спросила:
– Простите, господин… Я не знаю, как к вам обращаться.