А еще герцог Аринтулиманд Аравиуленский и его величество, Ронтидольфираст Марендонийский, для близких просто Рин и Ронт. Бедняги долго вздрагивали и морщились от своих полных имён, а что поделать — в Марендонии иначе никак. Зато здесь, в Лурендии они пользуются лишь короткими именами, а длинными близкие их лишь иногда дразнят.
Близнецы возносят благодарственные молитвы Богине-Матери за то, что никаких титулов у них в нашем прежнем королевстве не осталось, возвращаться туда не нужно, и полными именами их тоже никто не «обзывает».
И все пятеро пока успешно избегают брачных ловушек и активно преследующих их девушек на выданье. Охота на них открывалась лет с семнадцати, красивые, богатые, титулованные маги королевской крови — желанная добыча для девушек и озабоченных тем, как их выгодно пристроить, мамочек. Но парни — кроме Рина, которому было почти тридцать, — и правда были еще слишком молоды для брака, хотя советники и выгрызали королю Ρонту мозг, указывая на короля Кравении, у которого родилось уже трое сыновей, на что его величество отмахивался, напоминая, что Эймер женился в двадцать семь, а ему, Ронту, всего двадцать три, молод ещё, не нагулялся. И вообще, у него четверо наследников мужского пола, род точно не прервётся, отстаньте!
У меня были кое-какие подозрения насчёт него, возможно, он просто ждал, пока кое-кто подрастёт. Я бросила взгляд на Рениту, которая едва не пританцовывала, глядя то на портал, то на свой хронометр, отсчитывающий минуты и секунды до его открытия. Οй, не зря именно она пришла сюда встречать нашего короля и прочих гостей, в то время как все остальные остались наверху, в семейном крыле. Хотя отсутствие Авы меня немного удивило, она так ждала встречи со своим «двойняшкой», ну да мало ли какие у неё планы.
Все два года до отъезда Ронта в Марендонию, где он был коронован, Ренита таскалась за парнишкой хвостиком, и он благосклонно принимал её обожание. Никого это особо не удивляло, ментальный дар — большая редкость, два менталиста невольно тянулись друг к другу, слишком много у них было общего. И в Марендонию она просилась вместе с нами при любой возможности — и это нам казалось нормальным. Но сейчас я задумалась — а не переросло ли детское обожание в любовь, причём взаимную?
Я была бы только рада. Девочка, которую я растила последние девять лет, давно стала мне родной, я любила её не меньше, чем своих ребятишек или двоих пасынков. Конечно, выйди она за Ронта, уехала бы с ним в Марендонию, что означало долгую разлуку и редкие встречи, но дети вырастают и покидают дом, это нормально, и я давно с этим смирилась.
Видимо, так уж решила Богиня-Мать, что суждено мне было в этой жизни растить детей, оставшихся без родителей или им не нужных. Так получилось и в этот раз. Когда десять лет назад я мысленно рассуждала о том, что Олдвен мог бы найти новое счастье во втором браке, но вряд ли его дети смогут обрести при этом новую мать, то и представить не могла, что, по сути, окажусь пророком.
Спустя полгода после разоблачения Мэноры и отправки её в закрытую обитель, Олдвен снова женился. Комплексов по поводу слишком юной жены у него, в отличие от брата, не было, и он спокойно выбрал себе супругу из предложенных девушек, достигших брачного возраста, с подходящей родословной и магическим даром.
Его юной жене чужие дети были без надобности, ей самой ещё, по моему мнению, в куклы бы играть, да тут ещё и свой младенец появился практически сразу. В общем, девочек раз отправили к нам «погостить и пообщаться с вашими детьми», второй, а на третий раз они просто у нас остались. А вот сына Οлдвен нам не отдал, сын ему был нужен самому, а дочери — как оказалось, не особенно. Не настолько сильно, чтобы ссориться из-за них с молодой женой. Он навещал дочерей время от времени, привозил подарки, но в дом, где воцарилась мачеха, быстренько нарожавшая ещё троих детей, им дорога была закрыта.
Я не сказала бы, что это сильно усложнило мою жизнь. С девочками к нам перебрались их няни, гувернантки, учителя магии, самой мне им носы вытирать и пелёнки менять не пришлось. Они быстро влились в дружную компанию ребятни, обитающую в семейном крыле, но всё же теперь ответственность за этих, по сути, никому не нужных детей, тоже легла на меня. Ну да мне не привыкать.
Иногда я смотрела на этих малышек, не нужных ни матери, ни отцу просто потому, что они девочки, и думала, как же мне повезло с мужем, и как он отличается от своего брата. Кейденс и о племянницах заботился, и наших дочерей обожал, а уж как они-то его любили! Я до сих пор помню восторженно горящие глаза мужа, когда он впервые взял на руки сначала нашу старшую дочь Ивлину, а спустя шесть лет — Милику, с какой нежностью и обожанием он смотрел на них и с какой любовью и благодарностью — на меня.