Анна Николаевна звонила целых шесть раз. Она мой агент по рекламе и, кажется, единственный человек из всей пестрой кампании, окружавшей меня последний год, которому действительно было не наплевать где я, и что со мной случилось. По-хорошему, я должен был называть ее Аней или даже Анечкой поскольку она была младше меня на шесть лет. То есть, ей совсем недавно стукнуло двадцать. Но Анна Николаевна, относилась к тому типу девушек, которые четко определили место женской половины населения в мироздании. И этим местом был центр Вселенной. Главной целью в жизни Анна считала карьеру, главным оскорблением — признание женщины слабым полом. Кто-то вдолбил в ее голову, что равноправие полов — это модно и круто; что девушка должна быть стервой, дабы чувствовать себя в обществе комфортно и уютно; что всякие там романтические сопли для тряпок, а настоящие женщины, они… у них целеустремленный взгляд, четкие цели, черствое сердце, деловая жилка, острый нюх и полное, абсолютное, безоговорочное превосходство над мужчинами. Правда этот «кто-то» совершенно позабыл рассказать Анне про то, что бывает с людьми, которые чересчур усердствуют, отстаивая свои интересы. Впрочем, об этом вообще мало кому рассказывают. Революционеры тем и отличаются от реформаторов, что устремляют взор в какие-то невообразимые дали светлого будущего, совершенно упуская из вида миллион бытовых, жизненных мелочей, не говоря уже о кончике собственного носа. Анна, правда, на революционера не тянула, но свою феминистскую роль в мире тотального патриархата отыгрывала на все сто. Насмотревшись фильмов и начитавшись книг соответствующей тематики, Анна старательно копировала манеру поведения, одежду и стиль известных феминисток планеты. Едва ли не каждый день в офисе гадали, в каком образе она появится сегодня. Она у нас Джуди Чикаго или Шарлотта Гилманн? А, может быть, Клементина Блэк, с книгами которой Анна не расставалась, наверное, даже во сне. Понятное дело, что за спиной Анны неотступно волочились всевозможные слухи о ее сексуальных предпочтениях (а были ли они?), о ее темном прошлом (было, было, лично обитал), о ее туманном будущем (никто не представлял), да еще много о чем. Но Анна, высоко подняв голову, успешно совмещала феминистскую деятельность с работой рекламного агента. И каким-то странным, невероятным образом, она привязалась ко мне. Думаю, в первую очередь из-за того, что я не проявлял к ней никакого «грязного мужского внимания». Моей любовью были фотографии, а центром вселенной — Алёнка, и им я отдавал всю свою жизнь. Анна же была хорошим агентом, который продавал мои фотографии в дорогие глянцевые журналы. Каждый день мы пили с ней кофе и обсуждали деловые вопросы. Раз в неделю я скидывал ей новые наработки и получал от нее новые предложения. На прошлый Новый Год она подарила мне открытку с крысой в шубе Деда Мороза, а я подарил ей диск с фильмом «Ирония Судьбы-2», который она до сих пор не посмотрела. Когда Аленка погибла, Анна была первой, кто мне позвонил. Думаю, под жесткой феминистской шкуркой у нее все-таки была душа. Просто добраться до нее еще никому не удавалось. Я решил, что перезвоню ей на днях и что-нибудь объясню. Чтобы не волновалась.
Иннокентий прислал ммс. Ему было наплевать где я и что со мной, он предлагал оценить свою новую модель для съемок рекламы мобильного оператора.
Антон оставил две смс. Одну — с намеком, что он обиделся. Вторую уже без намека, а прямым текстом.
Еще набор каких-то неизвестных номеров. Обиделись, видимо, все. Я был нужен целому миру, но никто в этом мире не задумывался, что они, если честно, вдруг стали не нужны мне.
К черту всех. Да-да, идите-идите.
Машина вновь наполнилась людьми, и мы поехали. Воздух в машине стал пронзительно свежим, окна изнутри запотели. Брезентовый начал рассказывать о том, как он проводил свои дни без Толика и Артема. Толик и Артем внимательно слушали. Когда у меня в руках зазвонил телефон (Анна Николаевна — седьмой раз, видимо, что-то срочное), я нажал кнопку выключения и запихнул телефон поглубже в рюкзак, за пачку с крекерами.