Нижарадзе. Должны были встретиться в Новороссийске. Третий день здесь — еще не встретились.
Хоботок. Не городской сад, Ираклий... Оркестр не играет. Заблудилась Маша, не знает, куда идти...
Нижарадзе. Я боюсь, боюсь за нее...
Коновалов. Ты за себя бойся.
Нижарадзе. За себя не боюсь. Я тонкий, через меня пули насквозь проходят.
Хоботок. Смотри, какая об кость споткнется, застрянет, дурная.
Нижарадзе, Я за Машу боюсь.
Коновалов. Ты, Ираклий, красивый на лицо, но дурной на голову малость. Женщины, они как кошки живучи. Это нашу, мужскую, породу ломает, как деревья в лесу.
Хоботок. Ты, Коновалов, себя к деревьям не причисляй. Из деревьев дубины стругают...
Коновалов. Ну и что?
Хоботок. Обидно дубиной стать.
Коновалов. Дубиной можно дать по голове!
Хоботок. Сейчас без дубины голову снимают.
Тарасюк (показываясь на гребне заграждения). Братушки, приказано подтянуться вперед! Коновалов — здесь, с пулеметом.
Коновалов. Один?
Тарасюк. Один. Охраняй фланг... А то гады через здания просачиваются. Контратакуют. Давай, давай, братушки.
Хоботок. На сколько метров вперед?
Тарасюк. Метров на сорок... До пакгауза.
Хоботок. Как в сводке Совинформбюро — наши части вклинились в оборону противника на сорок метров вперед.
Саркисов. Здесь каждый метр — десяти метрам равняется.
Нижарадзе. Тарасюк, ты там не видел...
Тарасюк. Видел... Всех видел...
Нижарадзе. Ты ж ее не знаешь...
Тарасюк. Я всех на свете знаю... Давай, братушки. Охраняй знамя, Коновалов.
Бойцы переползают гребень заграждений и исчезают из виду.
С новой силой совсем рядом вспыхивает перестрелка. Коновалов, приподнявшись, смотрит. Слева перебежками к заграждениям подбегают Новосад и Кузина.
Новосад. Говорят, у пакгауза. (Увидев в спину Коновалова.) Эй, пулеметчик.
Коновалов (обернувшись). Товарищ лейтенант?
Новосад. Коновалов? Ты чего здесь?
Коновалов. Приказано.
Новосад. А мы думали — убит!
Коновалов. Живой пока.
Новосад. А Саркисов?
Коновалов. Вперед уполз. К пакгаузам...
Новосад. К пакгаузам? Здесь часть подполковника Липатова?
Коновалов. Метрах в сорока.
Новосад. Давай с нами.
Коновалов. Приказано здесь — охранять фланг.
Новосад. А как же туда?
Коновалов. Прямо, потом направо... Там и наши есть.
Новосад. Наши? Кто?
Коновалов. Хоботок... Ираклий...
Кузина. Ираклий?!
Коновалов. Здесь, здесь... По тебе извелся.
Кузина. Бросьте вы, дядя...
Коновалов. Я бы бросил, а вот он не бросает.
Кузина. Не ранен?
Коновалов. Тебя ждет, чтобы перевязала.
Кузина. Да бросьте!
Коновалов. Целехонек был двадцать минут назад.
Кузина. Товарищ лейтенант...
Новосад (Коновалову). Так куда?
Коновалов. Прямо, потом направо.
Новосад. Ты еще номер дома скажи.
Коновалов. Снарядом сбило.
Новосад. Если не найдем сразу, Машу к тебе пришлю. Пусть пересидит. Здесь потише. (Перемахивает через заграждения, за ним — Кузина.)
Коновалов. Безумные влюбленные... Ни сталь, ни железо не берет. (Ложится, смотрит вперед.)
С тыла, из-за спины ползут два немецких солдата. Увидев лежащего Коновалова, замирают. Один из немцев делает знак, они начинают снова ползти. Подползают все ближе. Коновалов за грохотом перестрелки не видит их. В это время появляется Женя. Голова у нее перевязана. Ее пошатывает. Прошла два шага и опустилась на землю. Немецкие солдаты уже совсем близко.
Коновалов (оборачивается, видит немцев, тянется за лежащим рядом автоматом). Ах вы!
Гремит короткая автоматная очередь. Коновалов падает. Один из немцев подползает к нему, тянет на себя пулемет. Другой хватает знамя. Женя, словно очнулась, выхватывает пистолет. Стреляет несколько раз. Немецкие солдаты один за другим падают навзничь. Женя, падая и поднимаясь, добирается к заграждению, туда, где лежит немецкий солдат, зажав рукой красное знамя. Добралась, выдирает из рук солдата знамя.