Я в страхе отпрянула. По Интернету бродит множество видеороликов с говорящими животными, и многие из них были мне знакомы.
— Э-э-э… — Я чувствовала себя ужасно глупо. — Вы что-то сказали?
— А вы не поняли? — Рот собаки был неподвижен. Но, честно говоря, голоса животных казались не предпочтительнее призрачных. Дрожа, я огляделась.
— Мисс Мэйвуд, вам что, нужно письменное приглашение? Я же сказал, подойдите. Я хочу посмотреть на вас.
Тут только я наконец поняла, что глубокий голос исходит не из потустороннего мира, а всего лишь из-за высокой спинки кожаного кресла, стоящего у камина. Покраснев, я двинулась к огню. Пес проводил меня сочувственным взглядом, чуть вильнув хвостом. Слабо улыбнувшись ему, я повернулась к своему новому работодателю.
И замерла.
Эдвард Сен-Сир не был слабым и немощным. О нет!
В кресле сидел статный красавец. Да, его мускулистое тело было травмировано, но все равно излучало силу и даже, пожалуй, угрозу. Он напоминал тигра в клетке.
— Вы очень любезны. — В его голосе явственно прозвучал сарказм.
— Вы — Эдвард Сен-Сир? — прошептала я. — Мой новый работодатель?
— Кажется, это очевидно, — холодно произнес он.
Резкие черты его лица с резкими складками не имели ничего общего со стандартной мужской красотой. Его нельзя было назвать симпатичным. Квадратная челюсть, орлиный нос, слегка искривленный на конце — возможно, след старого перелома. Широкие плечи едва умещались в кресле, правая рука висела на эластичной повязке, неестественно прямая левая нога покоилась на табурете. Его легко было принять за бойца, головореза… быть может, даже убийцу. Но стоило взглянуть ему в глаза, и это ощущение пропадало. Их яркая синева не вязалась с темно-оливковым цветом лица. Они напоминали ночной океан, освещенный луной. Это были глаза человека, познавшего боль, синие, как древний глетчер, нежданно укрывший собой холодные арктические волны.
Его душа страдает больше, чем его тело, подумала я.
Но секунда — и выражение его глаз изменилось. Теперь в них читались лишь безразличие и сарказм да отражались отблески пламени. Может, я все это выдумала?..
— Кажется, я вас знаю, — выдохнула я.
— Мы встречались на вечеринке у вашей сестры в прошлом июне. — Его губы искривила усмешка. — Надо же, вы меня запомнили! Я польщен.
— Мэдисон — моя сводная сестра, — по привычке поправила я, подходя ближе к креслу. — Вы были очень невежливы…
— Но я был прав, не так ли? — Он посмотрел мне прямо в глаза.
Я вспыхнула. Тогда я как раз поступила к Мэдисон в ассистентки и посещать ее роскошные вечеринки входило в мои обязанности. На той, как обычно, работал диджей, сновали официанты и тусовались сотни типов из мира кино — актеры, режиссеры, состоятельные потенциальные продюсеры… Обычно такие мероприятия вызывали у меня лишь желание поскорее убежать. Но в тот раз я была вне себя от радости: мне не терпелось представить Мэдисон моего нового парня, Джейсона. А вскоре я уже наблюдала, как они уединились в укромном уголке зала…
— Он собирается бросить вас и сбежать к ней, — прозвучал за моим плечом едкий голос с британским акцентом.
Я резко обернулась. За моей спиной стоял темноволосый красавец с холодными синими глазами.
— Прошу прощения?
— Я видел, как вы пришли с ним. И просто пытаюсь уберечь вас от боли. Вам с ней не тягаться, и вы отлично об этом знаете.
Мне словно кинжал вонзили в сердце.
Конечно, мне с ней не тягаться! Мэдисон была на год моложе меня. Светловолосая красавица, она сводила мужчин с ума. Но я знала: даже если ты — первая красавица в мире, не факт, что ты будешь счастлива.
Впрочем, уродливой сводной сестре красавицы счастье тем более не светило.
Бросив на нахала яростный взгляд, я решительно отвернулась:
— Вы сами не понимаете, о чем говорите.
Нет, он все понимал. Я осознала это гораздо позднее. Почему же какой-то незнакомый грубиян мгновенно узрел истину, на осознание которой у меня ушли месяцы?
Когда Мэдисон пригласила Джейсона на роль в своем новом фильме, тот был в полном восторге. Я, как ассистентка Мэдисон, полетела с ними на съемки в Париж. Вскоре Мэдисон попросила меня вернуться в Лос-Анджелес и встретиться с журналисткой в ее голливудском доме, рассказав той, каково это — быть обычной девчонкой и в то же время сводной сестрой самой Мэдисон Лау, падчерицей довольно известного продюсера и подружкой восходящей звезды, суперсексуального Джейсона Блэка. «Нам нужна реклама», — наставительно говорила она.
Я бродила по шикарному дому Мэдисон и что-то блеяла о ней и о Джейсоне, но журналистка, казалось, едва прислушивалась к моим словам. Наконец, сняв наушники, она зло рассмеялась и воскликнула:
— Потрясающе! А знаете ли вы, чем нынче эти два голубка занимаются в Париже?
Она показала мне пленку, на которой были Джейсон и Мэдисон, пьяные и обнаженные, у подножия Эйфелевой башни. Вскоре видео облетело весь мир. Журналисты не забыли запечатлеть на нем мою глупую ошарашенную физиономию во время просмотра записи.
Следующие три недели я скрывалась в доме отчима, всячески избегая папарацци, жаждущих запечатлеть мой страдающий вид, и игнорируя светских хроникеров, выкрикивавших свои вопросы: «Эй, Диана, а может, это только рекламный трюк? Ведь нельзя быть настолько слепой!»
Вот от чего я сбежала в Корнуолл.
Эдвард Сен-Сир все знал заранее. Он даже пытался предупредить меня, но я не прислушалась.
Меня била дрожь.
— Так вот зачем вы наняли меня? — спросила я. — Хотели позлорадствовать?
— Нет, — холодно ответил он.
— Значит, пожалели меня?
— Не вас. — В его синих глазах плескалось пламя. — Себя. Мне нужен хороший физиотерапевт. Лучший.
Я непонимающе покачала головой:
— Но в Британии сотни, тысячи специалистов…
— Я сдался после четвертого, — язвительно произнес он. — Первая ничего не умела и сбежала, когда я позволил себе вежливое замечание по поводу ее неловкости…
— Вежливое?
— Вторая тоже ничего не могла, к тому же постоянно хихикала. Я уволил ее на второй день, застав беседующей по телефону с репортерами, которым она собиралась продать мою историю…
— А зачем репортерам ваша история? Кажется, вы просто попали в аварию?
Уголок его рта чуть заметно изогнулся.
— Я не делился подробностями с прессой и не намерен делать это впредь.
— Верная мысль. — Я вспомнила все, что мне самой пришлось пережить из-за репортеров.
— Вы правы. — Его глаза блеснули. — Теперь я могу ходить, но только с тростью. Поэтому я и послал за вами. Помогите мне поправиться.
— А что случилось с остальными двумя?
— Какими двумя?
— Вы говорили, что у вас было четыре физиотерапевта.
Он пожал плечами:
— Третья была моралистка с постной физиономией. Она высасывала из меня волю к жизни.
Я украдкой бросила взгляд на свой промокший жакет, сандалии без задников, столь любимые медсестрами всего мира, мешковатые штаны цвета хаки, измятые после долгого перелета… Может, и я высасываю из него жизненные силы? Впрочем, мой внешний вид не имел никакого значения. Я — физиотерапевт. Я вновь подняла взгляд:
— А четвертая?
— Ну… — Он слегка улыбнулся. — Как-то вечером мы с ней выпили лишнего и в итоге оказались в постели, а это уже другой вид терапии.
— Вы уволили ее за то, что она спала с вами? — поразилась я. — И вам не стыдно?
— У меня не было выбора, — раздраженно произнес он. — После этой ночи она превратилась из скромного физиотерапевта в сумасшедшую, помешанную на браке. Я видел, как она бесконечно пишет в моей медицинской карте «Миссис Сен-Сир» и украшает эти записи цветами и сердечками! — Он презрительно фыркнул.
— Да, вам здорово не повезло, — с насмешливым сочувствием отозвалась я. Затем, склонив голову в притворной задумчивости, продолжила: — А может, проблема в вас?
— Проблемы нет, — отозвался он. — По крайней мере, теперь, когда вы здесь.
— И все-таки я не понимаю. Почему я? Мы встречались лишь однажды, к тому же в то время я уже бросила физиотерапию.