Радек сидел на стуле, на который Мегрэ обычно сажал посетителей. Яркий, как в операционной, свет озарял его лицо. И теперь Мегрэ невольно залюбовался чехом.
Высокий выпуклый лоб был изрезан мелкими морщинами, но они не старили лица. Длинные медно-красные волосы придавали Радеку вид свободного художника, представителя богемы. Это впечатление усиливалось покроем свободной рубашки с низко вырезанным воротом, очень темного тона и без галстука. Радек не был худым, но выглядел болезненно, может быть, потому, что тело его казалось дряблым. И даже в рисунке губ его таилось что-то злое и нездоровое.
Он волновался необычно, не как все люди. Это могло бы заинтересовать психолога. Лицо у него оставалось неподвижным, и только зрачки вдруг загорались словно от электрической искры. Тогда взгляд становился напряженным, и выдержать его было нелегко.
— Что теперь будет с Эртеном? — спросил он после длинной паузы.
— Ему отрубят голову, — бросил Мегрэ и засунул руки в карманы брюк.
Накал достиг максимума. Радек рассмеялся коротким скрежещущим смехом.
— Ну разумеется! На что еще годится человек, зарабатывающий шестьсот франков в месяц! Кстати, комиссар, хотите заключим пари? Я утверждаю, что на похороны Кросби обе женщины придут в глубоком трауре и будут рыдать в объятиях друг у друга. Я говорю, разумеется, о миссис Кросби и Эдне… Скажите, комиссар, а вы уверены, что он сам покончил с собой?
Радек засмеялся. Это было неожиданно, как и все в этом человеке, неожиданно, как его приход.
— Ведь симулировать самоубийство — такая нехитрая штука. И не будь я в этот час в кабаке вместе с вашим милейшим Жанвье, я, пожалуй, попробовал бы обвинить себя в убийстве. Просто так, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. У вас есть жена, комиссар?
— Да. А что из этого?
— Ровно ничего. Просто вам повезло. У вас есть жена. Спокойное, скромное существование. Удовлетворение от честно выполненного долга. По воскресеньям вы, вероятно, ездите на рыбную ловлю. Или предпочитаете бильярд? Я нахожу все это замечательным! Только приниматься за это нужно как можно раньше. А еще лучше родиться от отца, который обладал твердыми правилами и тоже любил бильярд.
— Где вы встретили Жозефа Эртена? — спросил Мегрэ.
Комиссар задал этот неожиданный вопрос, поскольку ему показалось, что он сделает удачный ход. Однако еще не докончив фразы, он пожалел о ней.
— Где я встретил Жозефа Эртена? В газетах, как и все. Но, Боже, как сложна наша жизнь! Подумать только: вот вы слушаете меня, волнуетесь, переживаете, и вам никак не удается составить себе определенное мнение, от которого зависит ваше будущее, и бильярд, и рыбная ловля. В ваши-то годы! Тридцать лет беспорочной службы поставлены на карту И только потому, что впервые за тридцать лет у вас появилась смелая мысль… Но гением надо родиться, гением не становятся в пятьдесят лет. А вам ведь около пятидесяти, не так ли? Вам не стоило мешать Жозефу Эртену взойти на эшафот. Вы получили бы повышение по службе. Кстати, сколько зарабатывает полицейский комиссар? Две, три тысячи в месяц? Примерно половину того, что покойный Кросби проедал и пропивал в ресторанах. Пожалуй, даже меньше… И в самом деле, как будут объяснять самоубийство этого счастливчика? Несчастной любовью? Найдутся злые языки, которые непременно сопоставят самоубийство Кросби с побегом Жозефа Эртена. И все Кросби, все Хендерсоны, двоюродные и троюродные, сколько их есть в Америке, все они засыплют вас телеграммами, требуя пресечения огласки. На вашем месте… Радек поднялся и потушил окурок о подошву.
— На вашем месте, комиссар, я предпринял бы маневр. Это совсем несложно… Надо арестовать какого-нибудь типа, из-за которого не возникнет никаких дипломатических осложнений. Какого-нибудь Радека, у которого мать была всего лишь служанкой в маленьком чехословацком городке. Да разве ваши парижане знают, где, собственно, находится Чехословакия?
Голос Радека дрожал, в речи его впервые начал ощущаться легкий иностранный акцент.
— И все же это дело окончится так же, как дело Тэйлора. Будь у меня побольше свободного времени… В деле Тэйлора не фигурировали ни отпечатки пальцев, ни другие улики. А здесь они есть! Эртен оставил отпечатки пальцев повсюду, да еще показался в Сен-Клу. Кросби до зарезу нужны были деньги накануне убийства. Следствие возобновляется — и Кросби кончает с собой. А при чем здесь я? Я никогда слова не сказал с Кросби. Он даже не слышал моего имени, не видел меня. Можете спросить у Жозефа Эртена, знает ли он Радека! Можете спросить в Сен-Клу, видели ли меня когда-нибудь там. И все же я сижу у вас, в уголовной полиции. Внизу меня ожидает инспектор, который пойдет следом за мной, куда бы я ни направился. Кстати, комиссар, это опять будет Жанвье? Я был бы очень рад.
Он молод и страшно мил. Правда, пьет он не слишком здорово. Три коктейля — и он погружается в сладостную нирвану… Скажите, комиссар, к кому мне следует обратиться? Я хотел бы пожертвовать несколько тысяч на приют для престарелых полицейских…