Улочка прихотливо петляла между теснящимися друг к другу домами, то расширяясь, то сужаясь до такой степени, что приходилось идти друг за другом. Временами в неё вливались ручейки боковых ответвлений, иногда по бокам были видны арки или лесенки, но всё равно казалось, что стены готовы сдвинуться вплотную и раздавить незваных гостей. Были ли в том виноваты наглухо закрытые ставнями окна или взвинченное восприятие, не находящее себе достойного применения, Морис не знал. Болтать о пустяках в такой ситуации казалось не слишком уместным, но ему просто необходимо было разрядить обстановку, пока он не начал шарахаться от каждой тени. Напряженные нервы требовали хоть какого-то действия, и наверняка идущая за ним в неизвестность девушка чувствовала себя не лучше.
Они прошли уже больше половины пути от памятного поворота, до того места, где улочка вольётся в ремесленный квартал. Стены вновь разошлись, позволяя идти рядом друг с другом, и шанки даже почти поверил, что они выйдут отсюда, так никого и не встретив.
– Ты когда-нибудь видела море? – спросил он, практически не сомневаясь в отрицательном ответе – мало кто из родившихся в пустыне видел хоть что-то, кроме неё. – Оно огромное, как пустыня, только состоит из воды. Волны подобны барханам, ветер гонит их по поверхности, и они шуршат, разбиваясь о берег. По вечерам солнце касается края горизонта и прокладывает по воде светящуюся дорожку. Кажется, что по ней можно дойти до самого солнца, но никто ещё не успевал этого сделать – слишком короток век этой волшебной дороги...
Амира уверенно шагала рядом с Морисом и слушала его рассказ о неведомом море, которое так было похоже на великую пустыню, окружавшую её родной город. Конечно же она его никогда не видела, но несколько раз слышала о нём от отца, когда тот общался с другими купцами. А ещё, девушка вновь поймала себя на мысли, что она наслаждается голосом мужчины, и неважно о чем он говорил. Она готова была слушать его бесконечно.
А ведь похоже, он и впрямь менестрель или сказитель, а может, актёр или ещё кто из кочевой братии последователей Бессмертного Барда. Кто ещё мог бы рассказывать о явлениях природы в таком ключе, да ещё держать слушателя в напряжении, неуловимо меняя тембр голоса, заставляя вслушиваться и пытаться представить то, о чём он рассказывает, уводя за собой в неведомые дали. А потом вдруг, без перехода, уже совсем другим голосом, растерявшим большую часть обертонов, выдал:
– Держись у меня за спиной, как только дорога освободится – беги вперёд, я догоню. Самый опасный на крыше справа, скорее всего стрелок. И сзади минимум двое.
Видимо, непростая у этого менестреля жизнь, раз он определяет количество противников, не оборачиваясь и не осматривая крыши.
Резкая смена тона и темы разговора Амиру напугали, но не слишком, позволив сохранить хладнокровие и трезвый рассудок. Морис упомянул о лучнике на крыше, как о самом опасном противнике, с которым с ходу справится они никак не могли, по причине его недосягаемости. Но козырь в рукаве в виде хищной кошки, о которой нападающие и не подозревали, сейчас сыграл важную роль. Не дожидаясь, пока они поравняются с уличными разбойниками, девушка отдала Шайне мысленный приказ разобраться с засевшим на крыше стрелком, и тут же забыла о нем. У Амиры даже мысли не было,что её любимица может не справится, а значит у них осталось лишь четыре противника. Двое ещё далеко позади, и двое впереди.
А тем временем к тем из них, кого Морис не счёл нужным обозначить по причине очевидности, они приближались, не сбавляя шага. Дорогу перегораживали двое. Здоровенный бугай с непокрытой головой, по самые глаза заросший густой чёрной бородой, одетый в бесформенную абу, демонстративно поигрывал немаленьким тесаком. Второй держался чуть позади него и казался щуплым по контрасту с напарником. Этот выглядел намного аккуратнее, носил халат, чалму, а бороду коротко стриг. Никакого видимого оружия у него не было, и Морис подумал, что самым опасным может оказаться отнюдь не стрелок на крыше – ну не верил полукровка в то, что кто-то стал бы выходить на разбой с голыми руками, а оружие невидимое, как правило, опаснее того, что на виду.
На самом деле, решение о побеге от какой-то мелкой шпаны длинноухому упрямцу далось непросто. Не хотелось ему выглядеть трусом в глазах Амиры, да и отступать, даже не попытавшись сразиться, не хотелось тоже, но и рисковать из-за этого жизнью доверившейся ему девушки он не мог себе позволить. Проблема была не в силе противников, а в их количестве, полуэльф мог попросту не успеть защитить её ото всех. Тем более что из всего его боевого арсенала сейчас при нём был только кинжал, даже кольчугу он в этот раз под халат не пододел. Расстояние до противников тем временем сократилось настолько, что ему всё же пришлось притормозить.
– Позвольте пройти, уважаемые, – вполне мирно предложил он бугаю.
– Ха, слыхал? Уважает! – говорил бугай на низкой аль-шанкре олханских трущоб и обращался не к Морису, а к своему спутнику, но тот его веселья не поддержал. – Может, и позволим, за бакшиш, – неожиданно "подобрел" бугай. – Гони два золотых и проваливай, и шлюху свою нам оставь, – он ткнул пальцем в прячущуюся под покрывалом девушку.
– Как насчет твоей жизни, уисах абит? – поинтересовался Морис. Он тоже владел не только высокой аль-шанкрой. Вообще при женщинах он обычно грубых выражений себе не позволял, но время поджимало, нельзя было допустить, чтобы к этим двоим успело подтянуться подкрепление. – Как думаешь, стоит она двух золотых? – и потянулся за кинжалом.
Здоровяк на секунду опешил от такой наглости – привык, видимо, что его боялись. И бросился на Мориса. Ему-то оружие доставать было не нужно, оно и так было у него в руках. Кинжал полукровки остался в ножнах, на самом деле он не собирался никого убивать. Он стремительно нырнул под занесённую руку и попытался перенаправить движущуюся махину так, чтобы Амира могла проскользнуть мимо.