— Я думаю, он понятия не имел об опасности, о которой вы говорите, — сказал ты.
— Ну да, — сказал коп номер два. — В этом-то вся прелесть бросания кирпичей с мостика. Такое безвредное развлечение.
— Я высоко ценю вашу снисходительность, сэр, — продекламировал Кевин. — Я понял урок, сэр. Это больше не повторится, сэр.
Полицейские, должно быть, давно привыкли к этому сэр и не попались на удочку.
— Будь уверен, снисходительность больше не повторится, приятель, — сказал второй полицейский.
Кевин обратил на него сверкающий взгляд; похоже, они прекрасно поняли друг друга. Хотя полицейские схватили его впервые (насколько я знала), он был совершенно спокоен.
— И спасибо, что подвезли до дома. Я всегда мечтал прокатиться в полицейской машине... сэр.
— Всегда пожалуйста, — задорно ответил коп, словно чмокнул жвачкой. — Но что-то мне подсказывает, это не последняя твоя поездка в полицейской машине... приятель.
После потока благодарностей с нашей стороны полицейские уехали, но не успели они сойти с крыльца, как я услышала хныканье Ленни:
— Мы почти удрали от вас, парни, потому что вы, парни, потеряли спортивную форму!..
Ты был таким спокойным и вежливым во время всей беседы, что, когда ты отвернулся от двери, я изумилась, увидев твое мертвенно-бледное, искаженное яростью лицо. Ты схватил нашего сына за предплечье и завопил:
— Ты мог устроить столкновение из нескольких машин! Чертову катастрофу!
Раскрасневшись от нездорового удовлетворения, я удалилась, оставив вас наедине. Если бы один из камней действительно разбил чье-то ветровое стекло, я с готовностью сменила бы это мелочное торжество на дикую ярость, в которой так напрактиковалась позже. Но беда прошла мимо, и я могла мысленно напевать: «Ты попался!» А ведь я почти отчаялась! Франклин, до сих пор ты считал, что бесконечная череда несчастных случаев, тянувшихся за Кевином, не имеет к нему никакого отношения. В конце концов не я, а полиция, которой мистеру Республиканцу приходится доверять, поймала нашего гонимого, невинного младенца на месте преступления, и я собиралась насладиться этим сполна. Более того, я радовалась, что и ты наконец испытал ту странную беспомощность предположительно могущественного родителя, совершенно не представляющего, какое наказание может быть хотя бы в малейшей степени эффективным. Я хотела, чтобы ты на своей шкуре испытал растерянность, поняв, что невозможно «отсадить» четырнадцатилетнего парня остыть, что бесполезно запретить ему «выходить из дома», поскольку он никуда никогда не хочет ходить. Я хотела, чтобы ты почувствовал ужас, представив, что, несмотря на твое запрещение заниматься единственным делом, вроде бы доставляющим ему удовольствие, он возьмет лук и стрелы и отправится на свое стрельбище, и тебе придется решать, стоит ли физически не пускать его на лужайку. Добро пожаловать в мою жизнь, Франклин, думала я. Развлекайся!
Селия не привыкла, чтобы ты так обращался с ее братом, и начала плакать. Я утащила ее из холла обратно к обеденному столу и ее домашнему заданию, утешая, мол, полицейские наши друзья и просто хотели убедиться, что с нами все в порядке. Ты же в это время тащил нашего мужественного сына в его комнату.
Я так возбудилась, что с трудом смогла сосредоточиться и вернуть Селию к ее тесту про домашних животных. Вопли утихли на удивление быстро. Ты не выгорал так быстро, когда злился на меня. Видимо, ты переключился на угрюмое разочарование, которое для многих детей гораздо хуже, чем гнев. Правда, я пробовала суровость с нашим первенцем и нашла ее еще более бесполезной, но была рада, что ты это испробовал. Я еле удержалась, чтобы не прокрасться по коридору и не подслушать под дверью.
Наконец ты вышел из комнаты Кевина и торжественно прикрыл за собой дверь. Когда ты вошел в столовую, твое лицо было удивительно спокойным. Я решила, что весь свой стыд и возмущение ты излил на Кевина, и, когда ты поманил меня на кухню, предположила, что ты объяснишь мне, какое придумал наказание, чтобы мы могли действовать дружной командой. Я надеялась, что ты изобрел какое-то новое, действенное наказание для нашего сына. Я надеялась, что ты нащупал его больное место, которое я так и не нашла. Вряд ли он мучился угрызениями совести, но, может, ты убедил его в том, что подростковое правонарушение — тактическая ошибка.
— Послушай, — прошептал ты. — Все это было затеей Ленни, а Кевин поддался, потому что Ленни вначале предлагал бросать только шары с водой. Он думал, что шары просто лопнут... ну, детям это кажется забавным. Я объяснил ему, что взрыв даже маленького шарика с водой может испугать водителя, а это опасно, и он сказал, что теперь все понимает.