— Что произошло? На тебе места живого нет! — Иньяла присела на лежанку возле мага. — Дай я тебе помогу.
Маг схватил Иньялу за руку, не дав сделать нужный жест для вызова магии.
— Прибереги силы для других. Я не жилец.
— Что ты такое говоришь!
— Послушай сюда, девочка моя, — твердо отрезал Аккад. — Ктум чаруд пришли и сюда в Восьмигадье. Я едва улизнул от них.
Слова мага были для Иньялы подобны вылитому ведру ледяной воды на голову. Вдоль спины пробежали мурашки, то, что она видела и пережила, не пожелаешь никакому врагу.
«Нет, невозможно… Все осталось позади в старом мире, они не могли найти нас!»
— Ты бредишь, дядя, — Иньяла отказывалась верить человеку, ставшему для нее вторым отцом. — Боль затуманила твой рассудок, сейчас я дам тебе настойку иимы, поспишь и тебе станет легче. Потом и поговорим.
— Я нахожусь в трезвом уме и знаю, о чем говорю. Чаруды здесь, они пришли вслед за нами. Треть звона назад я лицом к лицу бился с их ведуном и, величайшему сожалению, не преуспел.
Иньяла про себя прочитала заклинание магического зрения и осмотрела Аккада. Вместо здорового синего свечения в теле пестрели фиолетовые оттенки, местами переросшие в черные — верный признак отказа внутренних органов. Пошли в разнос печень, почки, функции кроветворения скоро начнутся проблемы с дыханием, сердцебиением. Повреждения необратимы, только божественное вмешательство способно если не спасти, то существенно отсрочить конец. Но богини тут не было.
— Поглоти их преисподняя… — на глазах Иньялы выступили слезы. Она теряет последнего близкого человека, еще тяжелее осознавать собственное бессилие помочь ему.
— Не плачь, милая, все мы окажемся там рано или поздно. Сейчас ты должна думать о себе в первую очередь. Война не заканчивалась, она продолжается и ни нам, ни асситам в ней не победить. Правители трех Великих Городов уже знают об угрозе, скоро весть дойдет и до Морна.
Иньяла опустила голову.
— Я могу тебе чем-то помочь?
— Выживи, большего не прошу. Когда мои люди придут к тебе, не задавай вопросов, просто делай, как они говорят. Я оставил для них особые распоряжения на подобный случай.
Аккад вынул из ножен на поясе ритуальный кинжал из черного металла с зазубренной стороной и протянул целительнице. Не требовалось лишних слов, чтобы понять просьбу обреченного чародея.
— Нет. Даже не проси.
— Ини, будем реалистами, мне уже никак не помочь, быстрая смерть намного предпочтительнее медленному мучительному угасанию. Мои органы отказывают, по сути, я превращаюсь в разлагающийся труп. Ты действительно хочешь увидеть меня такого?
— Не могу, дядя.
— Больше некого просить, не асситов же, — Аккад кивнул в сторону находящихся рядом жриц. Так как люди вели беседу на родном турарском языке, синекожим оставалось только догадываться о ее содержании. — Ты знаешь об их отношении к убийству, пускай даже оно исходит из милосердных побуждений.
Иньяла колебалась, разум твердил о безнадежности положения, прервать страдания будет лучшим вариантам, чувства убеждали хотя бы попытаться побороться за жизнь Аккада. В конце концов, рациональные доводы одержали верх. Целительница неуверенно взяла кинжал из рук мага и приставила к его сердцу.
— Прощай, Ини… — прошептал чародей. Девушка одним движением воткнула кинжал в грудь промеж ребер, и слегка провернула. Аккад издал предсмертный хрип, прежде чем жизнь окончательно покинула разрушающееся тело. Его уставившийся в потолок взгляд навсегда остекленел.
— Что ты наделала! — воскликнула оправившаяся от шока жрица Д'нек. — Зачем было убивать его?
— Он сам попросил.
— Мы должны спасать жизни, а не отнимать их! Верховная жрица изгонит тебя за подобное преступление!
— Не имеет значения, — пробормотала Иньяла. — Скоро от этот города, этого храма не останется камня на камне.
Иньяла стояла в центре молельного зала, окруженная служительницами Д'нек, за ними толпилась храмовая прислуга. Верховная жрица была облачена помимо обычного красного платья церемониальный передник из золотых пластинок, соединённых полосками из бус и украшенных цветным стеклом.