— Господи, я так тебя ненавижу за то, что ты со мной сделал.
Я обнаружил, что заинтригован его замечанием. Дешевый алкоголь, который он выпил раньше этим вечером, до того, как он пришел сюда, уже на него повлиял, и я подозревал, что сегодня он так ничего и не съел. Не смотря на свое любопытство, я не испытывал желания его озвучить. Каким-то образом я почувствовал, что если бы я спросил, то присоединился бы к нагоняющей зевоту пропасти, в которую сейчас проваливался Саске.
Он сделал еще глоток и мрачно уставился на деревню, его глаза сузились от взгляда на расстилающийся пейзаж. Было ли его фраза про его сожаление по поводу насильственного возвращения в Коноху? Я лениво удивился этому, но все равно ощутил легкое одобрение относительно любого цветистого выражения Саске.
— Знаешь, я бы не ненавидел тебя так сильно, если бы знал, что ты обращаешься с ней хорошо.
Слова слетели с моих губ, непрошенные и нежеланные. Я схватил бутылку и сделал большой глоток, уничтожая хорошую четверть алкоголя из бутылки прежде, чем поставить ее на пол.
Саске до сих пор не дал себе труда посмотреть на меня, и каким-то образом я ощутил искорку надежды на то, что он меня не услышал. Я знал, что эта надежда ложна, что в пьяном тумане своего мозга Саске просто усваивал то, что я произнес. Он был слишком пьян, чтобы вникнуть в соль моей шутки, не то, чтобы Саске когда-нибудь был в этом хорош.
— Она меня пилит. Она меня пилит, и пилит, и пилит меня. Я не могу это вынести. Она пилит меня с рассвета до заката, а когда я сплю, мне снится, что она пилит меня, — произнес он горько, заливая еще дешевого саке себе в горло.
— Тогда почему ты с ней?
Каким-то образом я ощутил счастье от этого признания. Возможно потому, что я уже нащупал крупицу надежды вытащить Сакуру из когтей Саске.
Он рассмеялся так, словно это была моя самая смешная шутка. Он рассмеялся смехом, что заставил меня содрогнуться потому, что он производил впечатление непристойности, вырываясь из его рта. Это был рот, что никогда в жизни не смеялся и очень редко улыбался. Разумеется, я слышал его смех когда-то, давным-давно, когда он был соблазнен и порабощен могуществом Орочимару, но тогда это был высокий, пронзительный, зловещий звук, который пронзал мои кошмары на протяжении еще долгого времени. На этот раз его смех был таким, что мне захотелось смеяться вместе с ним. Он был заразительным и теплым. Я обнаружил, что глупо улыбаюсь его веселью, но знал, что каким-то образом являюсь мишенью его шутки.
— Чего?
— Ты – такая бестолочь! – сказал он между вспышками ребро дробительного смеха. Через некоторое время он справился с собой и прислонился лбом к прохладным прутьям. Я не побеспокоился что-либо сказать ему, фактически, я терял терпение. Я встал и сердито уставился на него.
— Не пей больше. Я не желаю объяснять, почему ты сдох у меня на пороге из-за алкогольного отравления.
Начнем с того, что в бутылке осталось не так уж много. Пока Саске пытался утихомирить свой смех, я попытался прикончить так много алкоголя, как только был способен выпить. Я оставил ему, наверное, лишь пару глотков. Я прошил его еще одним сердитым взглядом, а затем отправился в комнату и выключил свет, оставляя телевизор включенным с практически выключенным звуком. Если он свалится с балкона, на что я в тайне надеялся, по крайней мере, тогда я услышу, как он ударится о тротуар.
Я заполз на коленях в постель, расправляя одеяло и вытаскивая подушку, что была воткнута между матрасом и стеной. Я ощущал, как алкоголь теплым пламенем растекается по моему желудку, медленно распространяясь под моей кожей. Пока меня нежно охватывал сон, я вспомнил, что слышал тихий смех, эхом доносящийся через мое открытое окно. Я мог бы поклясться, что смех принадлежал Саске, но опять-таки, я был слишком уставшим, чтобы заморачиваться.
Посреди ночи меня что-то разбудило. Я не мог определить, что именно это было, но я потянулся и достал кунай, что я всегда держал под подушкой. Я пристально оглядел комнату, она была пуста, и потом я вспомнил, что в своей квартире я не один. Размышляя о возможности того, что Учиха, в конце концов, упился и рухнул с балкона, несомненно целая трагедия, я с усилием выполз из постели, чтобы посмотреть.
Я осторожно прокрался через холл, прижимаясь спиной к стене, кунай наготове для защиты моих жизненно-важных органов. Делая боковые шаги, я проскользнул в комнату под покровом темноты и мгновенно расслабился. На диване спал Саске, бутылка саке стояла на столе. Причиной шума была дверь, которую он оставил открытой, и которая начала стучать о стену под порывами ветра. Я вздохнул со смесью облегчения и отвращения к Учиховской беспечности перед тем, как ее захлопнуть. Я натянул одеяло, что Саске скинул в подножье дивана, поверх него, и его дрожь мгновенно прекратилась. Этот идиот будет мучиться поутру. На столик рядом с диваном я поставил большой стакан воды и положил несколько таблеток от головной боли, что наверняка будет донимать его утром. Хотя мне должно было наплевать, это была привычка.
Быстро схватив стакан воды для себя, я прошествовал назад в свою спальню и снова положил кунай под подушку. Я сел и наблюдал, как искажаются в стекле мои пальцы от крутящейся в водовороте воды. Это была маленькая тренировка, по привычке, которую я придумал себе самому: вращать воду в стакане, пока я ее не выпивал. Привычка родилась в процессе многих разбитых стаканов и кучи бинтов, но она того стоила.
Телефонный звонок внезапно вывел меня из моей мини-тренировки. Я бросил взгляд на часы, что стояли на прикроватной тумбочке, они показывали «два тридцать» мигающими цифрами, когда я взял трубку.
— Алло?
— Наруто… это я, Сакура.
Ее голос звучал тихо и хрипло, и я мог бы с уверенностью сказать, что она плакала.
— Привет, как ты?
— Он здесь?
Я сделал медленный выдох, ощутив укол гнева.
— Да, здесь. Он напился и уснул.
Я бы сказал все, что угодно, лишь бы дискредитировать ублюдка при малейшей возможности, поэтому, когда такая возможность представилась, я ею воспользовался.
— Наруто, о-он сильно страдает?
— Саске – это Саске, Сакура. И ты лучше всех остальных это знаешь. Он всегда по чему-нибудь страдает.
Я рассмеялся и подумал, когда это не было такого момента, когда он не дулся по тому или иному поводу. Хотя это заявление было абсолютной правдой в настоящем случае, каким-то образом я почувствовал, что оно не совсем соответствует его натуре. Из нашего предыдущего разговора я понял, что ему совершенно на нее наплевать.