— Достаточно, — остановил Сорин Драгана. — Ну-с, Илья Андреевич, продолжим наши беседы. Где вещи?
— Можете делать все, что угодно, — парировал Кошенов, надеясь на то, что москвич испугается переходить к более радикальным действиям.
— Как хотите, — качнул головой Сорин и, глядя на Драгана, сказал по-английски: «Можно».
Раздался глухой хруст, сдавленный крик Кошенова, и глаза его расширились от боли.
— Не волнуйтесь, Илья Андреевич. У вас еще девять пальцев на руках и десять на ногах. Продолжать будем долго.
— Я заявлю в полицию, — сдавленно прошипел Кошенов.
— Это ваше право. Беда только в том, что ни меня, ни, тем более, моего друга найти вам не удастся. А, кроме того, даже если меня разыщут доблестные английские власти, я не премину им рассказать обо всей той странной и таинственной истории, в которой вы, Илья Андреевич, были не только непосредственным участником, но и, я подозреваю, одним из организаторов.
— Мальчишка, мерзавец, — шипел Кошенов.
— Это уж как вам будет угодно. Но сейчас я действительно несколько разозлился. Поэтому мой вам добрый совет: отдайте мне мои вещи.
— Хорошо, — вдруг решился Илья Андреевич. — Завтра. Приходите завтра, и вы получите все.
— Нет, так дело не пойдет. Мы сейчас с вами отправимся туда, где вы храните картины, и вы выдадите их мне.
— Вас туда не пустят.
— Это на каком же основании?
— А на том основании, милостивый государь, — язвительно сказал Кошенов, — что вы не сможете предъявить никакого документа. А в то место, куда я собираюсь вас повезти, заметьте, не по своей воле, пускают только после тщательной проверки.
— Отлично, — ответил Сорин, — мы подождем вас на улице.
— Не боитесь, что я заявлю в полицию прямо там, внутри?
— Нисколько. Я же объяснил вам, что ввязывать в нашу игру полицейских не в ваших интересах. Максимум, что может грозить мне — это потеря так и не полученных картин и депортация из страны. Минимум, что может грозить вам — это чудовищный скандал, запрещение на торговую деятельность в этом государстве, как следствие — разрыв всех приличных деловых связей, поскольку, как я смог убедиться, у вас полно и неприличных. В конечном итоге, вероятно, та же депортация из страны. Только я-то вернусь на родину, а вот куда денетесь вы?
— Не надо меня пугать.
— Я не пугаю, Илья Андреевич, я просто объясняю вам то, что вы, может быть, не поняли из-за того, что мозги ваши сейчас затуманены болью. Так как?
— Хорошо, — сказал Кошенов. — Только позвольте, я забинтую руку.
— Ну, я не зверь, — ответил Андрей, — и друг мой, конечно, тоже.
— Не сказал бы, — заметил Кошенов.
— Не сердите моего друга, он может обидеться.
Антиквар дернулся и с ужасом посмотрел на Драгана.
— Он проводит вас в ванную и даст возможность позаботиться о руке. Драган, — обратился Сорин к сербу по-английски. — Проводи джентльмена в ванную и позволь ему перебинтовать руку.
Серб молча кивнул и, ухватив Кошенова за локоть, повел его куда-то в глубь квартиры. Тем временем Андрей, воспользовавшись телефоном хозяина, вызвал такси. Через пятнадцать минут все трое уже спускались вниз по лестнице.
— Надеюсь, вы не забыли документы, важные ключи или карточки пароля — что там нужно в вашем секретном учреждении.
— То, что мне нужно, я взял, — ответил Илья Андреевич.
— Ну, тогда вперед.
Они уселись в черный кэб и после того, как Кошенов назвал адрес, тронулись в путь.
Ехали довольно долго. Андрей, плохо ориентируясь в окраинных районах Лондона, впоследствии так и не мог сказать, где они были. Сперва закончились благополучные районы с аккуратными особняками и зелеными двориками, потом перед глазами промелькнули серо-бурые шестиэтажные дома для низшего класса, затем они въехали в полупустынный район каких-то построек, похожих на склады. Машина, петляя то вправо, то влево катилась по довольно узкому проезду, с двух сторон ограниченному бетонным заборами, кирпичными и блочными стенами с маленькими окнами где-то под крышей. Наконец они остановились на площадке перед тяжелыми металлическими воротами и маленькой железной будочкой, вделанной в бетонную стену.
— Что это? — спросил Сорин.
— Хранение «Кристи», — нехотя пробурчал Кошенов.
— Однако вы человек предусмотрительный, — отметил Сорин, глядя на то, как из будочки по направлению к ним движется ладный парень в форме охранника с короткоствольным автоматом на боку.