— Извольте, Илья Андреевич, извольте. Пишите номерок. — Он продиктовал Кошенову набор цифр пароля для интернетовской почты и добавил: — Только не тяните, Илья Андреевич. Чем быстрее ваша информация до меня дойдет, тем меньше времени на раздумья мне понадобится, да и вам сподручнее: ваше время-то тоже небось на вес золота, — хохотнул он.
— Ну что вы, куда мне по стариковски-то, какое золото! Так, медь, серебро, — засмеялся в ответ Кошенов. — Однако ж цифры я вам тут же пришлю.
— Жду с нетерпением, — сказал Ермилов.
— Всего доброго, Геннадий Андреевич.
— До свидания, Илья Андреевич.
Кошенов положил трубку на рычаг и задумался. Все, что он сказал Ермилову, было правдой лишь отчасти: никакого конкретного клиента у него, конечно же, не было. Однако найти их, в сущности, не составляло труда. Но, прежде чем начать искать, требовалось заручиться согласием Ермилова. И для того чтобы получить его, цифры возможной прибыли должны быть очень убедительными и соблазнительными. Каковы же они могут быть?
Покопавшись в справочниках последних продаж, проанализировав собственный опыт и знания сегодняшней конъюнктуры антикварного рынка, Илья Андреевич пришел к выводу, что 2,8 миллиона долларов вполне должны устроить Геннадия Андреевича. Ну, если не устроить, то, по крайней мере, чрезвычайно заинтересовать. А ему, Кошенову, на этом предприятии вполне удастся сделать свои 500–700 тысяч, что ощутимо прибавляло веса его капиталу и давало возможность тут же включиться в большую игру там, на берегах свободной Северной Америки.
Он быстро отстучал на компьютере письмо, полное недомолвок и умолчаний, вставил туда нужную цифру и запустил свою информацию во всемирную паутину. «Дело сделано, Рубикон перейден, — сказал себе Илья Андреевич. — Теперь займемся поисками клиента».
На третий день пребывания Сорина в больнице случилось то, чего Андрей ждал уже давно. Около часу дня, в сопровождении все той же миловидной медсестры, в комнату степенно вошел невысокий плотный человек лет шестидесяти в халате, накинутом поверх твидового пиджака, не спеша подвинул стул к кровати, уселся и, достав небольшой синий блокнот, представился сержантом уголовной полиции Майклом Саммерсом.
— Сэр, — начал он, — мне хотелось бы уточнить подробности происшедшего с вами. Во-первых: как ваше имя?
Делая вид, что он с трудом ворочает языком, хриплым шепотом Андрей выдавил из себя:
— Милош Германович.
Англичанин невозмутимо записал данные в блокнот.
— Откуда вы, сэр? — продолжил он.
— Югославия, Сербия, Дубровник, — отрывисто хрипел Сорин.
Лицо полицейского осталось непроницаемым, однако легкая тень неудовольствия все-таки пробежала по нему.
— Как оказались здесь?
— Понимаю плохо, — ответил Сорин.
— Как приехали? — переформулировал свой вопрос сержант.
— Долго. Добирался долго. Бежал от войны. Ищу работу.
— Давно ли находитесь на территории Великобритании?
— Недавно. Только приехал.
— Что с вами произошло?
— Не знаю. Гулял в парке. Помню боль, потом — ничего.
— При вас не было обнаружено документов. Где вы живете, сэр?
— В гостинице, — отвечал Сорин.
— Название гостиницы?
— Не помню. Могу показать.
Саммерс посмотрел в сторону медсестры.
— Как он себя чувствует? — обратился он к ней с вопросом. — Скоро ли сможет вставать?
— Но сэр, пациент еще чрезвычайно слаб. Я думаю, не раньше, чем через неделю.
«Отлично, — усмехнулся про себя Сорин. — Выгляжу я, видимо, чудовищно. А вот насчет моего самочувствия она не права». Уже сегодня сделавшему над собой усилие Сорину удалось несколько раз приподняться и сесть на кровати. Не без труда, но все же это ему удалось. И потому Андрей понимал, что еще немного и он сможет ходить. «Неделя мне не нужна, — думал Сорин. — А вот два дня были бы необходимы. Через два дня, милый сержант, меня уже здесь не будет. Если ты не успеешь до того времени найти сербского переводчика, — а я очень надеюсь, что не успеешь, — тогда наше кратковременное знакомство прибавит тебе головной боли, а мне — радости». И, стараясь избежать дальнейших вопросов, он медленно прикрыл глаза.
— Сэр, вы меня слышите? — раздался несколько встревоженный голос сержанта.
— Сержант, — ответствовал ему несколько рассерженный голос медсестры. — Я же говорила, что пациент еще очень слаб. На сегодня давайте прекратим. Приходите завтра. Я надеюсь, что ваша беседа будет более продолжительной.