— Лежать, — произнес Ян (а это был именно он), коленом нажимая на горло поверженного бандюгана.
— Топай, топай, — продолжил пенсионер, держа на мушке подручного Ермилова. — Оставь Сорина здесь.
«Так, — отрешенно подумал Андрей. — И этот знает, как меня зовут. Похоже, моя известность достигла мировых пределов». Бандит, державший его за горло, на секунду задумался, остановился, потом крикнул: «Хорошо» — и с силой пнул Сорина. Сам же, укрывшись за спиной андреевского памятника, юркнул в какую-то щель среди веток и мгновенно исчез.
Андрей поднялся с колен в тот момент, когда к нему уже подходил мнимый пенсионер:
— Ну, здравствуйте!
— Здравствуйте, — ответил Сорин.
— Позвольте представиться: Василий Семенович Трегубец, следователь по особо важным делам.
— Я почему-то так и подумал, — сказал Сорин.
— Знаете, не пристало нам здесь оставаться. Ян! — позвал Трегубец своего напарника, — хватай этого урода, и поехали.
— Хорошо, Василий Семенович, — ответил Старыгин, переваливая Толика со спины на живот и надевая на него наручники.
— Где же Виталий? — зарыскал глазами Андрей.
— Виталий Сергеевич, вероятно, прогуляться пошли. Они человек нервный, — улыбнулся Трегубец, — да нам они сейчас и без надобности. Поедемте, поедемте, Андрей. Нам с вами есть о чем побеседовать.
— Я понимаю, что выбор мне не предоставлен, — сказал Сорин.
— Отчего же, — засмеялся Василий Семенович и развел руками, — очень даже просто: минуты через полторы здесь будет наряд милиции, ну, и далее со всеми вытекающими.
— Едем, — ответил Сорин и поспешил за удалявшимися уже в сторону дворов Старыгиным и Толиком.
Они погрузились в машину вовремя: в тот момент, когда «шестерка», мягко урча, выползала на Поварскую, мимо них на полной скорости, завывая сиреной и расцвечивая лица прохожих в бледно-синие тона, пронеслись два милицейских «газика».
— О, наша доблестная милиция! — хохотнул Василий Семенович.
— Так вы же вроде тоже, — удивился Андрей.
— То же — да не то же: то постовые ребята, из отделений. У них и сноровка другая: работа больно тяжелая. А мы так, раз в году, если кого-нибудь зацепим, и уже спасибо.
— Куда едем, Василий Семенович? — прервал Трегубца Ян.
— А поедем, Янушка, к нам на Ленинский.
— Это на вторую, что ли, — уточнил Старыгин.
— Туда, туда.
Путаясь в пробках, срезая путь проходными дворами и маленькими переулками, минут через тридцать они подъехали к кирпичному дому постройки шестидесятых годов; вошли в подъезд, поднялись на лифте на пятый этаж и, наконец, оказались в квартире.
— Ну, вот мы и дома, — произнес Трегубец. — Андрей Максимович, — обратился он к Сорину, — вы вот что, посидите с Яном на кухне. Ян, ты там чайку или кофейку…
— Сделаем, Василий Семенович.
— А мне, вот, с молодым человеком потолковать надо, — Трегубец кивнул в сторону непривычно тихого Толика.
Когда Сорин и Ян удалились на кухню, Трегубец встал, мягко прикрыл дверь в комнату и, обернувшись к Толику, с посуровевшим лицом сказал:
— Ну что, шестерка, начинай колоться.
ГЛАВА 5
— А что я, что я, — лепетал Толик, враз потерявший всякую наглость.
— Что ты? Ну, во-первых, ты хотел пенсионера обидеть, это раз, — мягко говорил Василий Семенович. — Во-вторых, что более серьезно, ты пытался человека похитить.
— Никого я не пытался, — подал голос Толик.
— Пытался, пытался, я же видел. В-третьих, ты был в компании молодых людей, применивших оружие.
— Так это же они!
— Они, они… Ты просто не успел, дорогой. Это вот чье? — И он взял со стола предусмотрительно вынутую из кармана Толика Яном «Беретту».
— Не знаю, — мрачно сказал Толик.
— Ой ли, — не поверил ему Трегубец.
— Нашел.
— Ага, нашел. И бумажка, наверное, в кармане.
— Не, не успел, — признался Толик.
— Видишь, какой ты не предусмотрительный. Каждый день писать надо. Детективные фильмы-то смотришь? «Я, такой-то сякой-то, нашел на улице, несу сдавать. Число, дата».
— Не маленький, — пробурчал Толик.
— Ну, видишь: такой большой, а таких простых вещей не знаешь. Ладно, будем надеяться, что в остальном твоя память работает неплохо. Ношение оружия, участие в похищении человека, драка в общественном месте, сопротивление сотрудникам милиции — все вместе, ну, как минимум, семерка. А уж если я на тебя покопаю, — веришь ведь, что покопаю?
— Ваше дело, — мрачно произнес Толик.
— Значит, веришь. Так вот: если покопаю, то вся десятка ломанется, это — к гадалке не ходи. Так что колись — и скатертью дорога.