Он спустился вниз и, не выходя в вестибюль, остановился в углу коридора так, чтобы видеть входную дверь, но при этом самому оставаться в тени мраморной колонны, фланкирующей проход в офис. Охранники, отметив присутствие шефа, постарались выполнить все Пашины указания максимально четко. Когда раздался звонок в дверь, один из них нажал кнопку видеодомофона и спросил:
— Кто?
— К хозяину твоему, — раздался голос, искаженный динамиком.
— Кто? — еще раз переспросил охранник.
— Открывай! Видишь, к хозяину приехали.
— Я спрашиваю: кто? — металлически и слегка хамовато вопрошал боец Черкесова.
— Цуладзе, — ответил сам Аслан.
— К кому? — продолжал издеваться охранник.
— К Ермилову, к хозяину твоему. Отпирай.
— Минутку, сейчас узнаю, — сказал охранник и отключил селектор. Он посмотрел на Черкесова, увидел одобрительную улыбку и вновь вернулся к переговорному устройству. — Сколько вас?
— Слушай, откроешь или нет? Что за детские игры? — начал раздражаться Цуладзе.
— Пропуска выписаны на трех человек, — металлическим голосом ответил охранник.
— Как на трех? А остальные что, на улице мерзнуть будут?
— Не мое дело. Три человека могут войти.
— Слушай, ты что — Ельцин? — спросил Цуладзе. — Я что, в Кремль иду? Я к другу иду.
— Ничем не могу помочь, — отвечал охранник. — Три человека.
— Э-э, открывай!
— Заходите, — сказал охранник и щелкнул кнопкой.
С легким щелчком щеколда замка отодвинулась в сторону, и дверь распахнулась. Цуладзе, его толстый бухгалтер и два телохранителя ступили внутрь. Навстречу им из-за стойки поднялись два охранника с короткоствольными автоматами.
— Эй, послушай, — сказал Цуладзе, шагая к наиболее крупному из них, — как тебя зовут?
— Зачем вам? — спросил охранник безо всякого дружелюбия в голосе.
— Ну как: Витя, Петя?
— Сергей, — ответил охранник.
— Слушай, Сережа, мы втроем поднимемся, остальные пусть здесь, в тепле постоят: холодно на улице.
— Не положено, — отвечал Сергей.
— A-а, будь человеком! Что ты как зверь какой-то!
— Оружие у них есть? — спросил Сергей.
— Какое оружие?
Аслан повернулся к своим и пробормотал что-то по-чеченски. Те заулыбались и распахнули куртки. Действительно, под куртками ничего не было, по крайней мере, спереди. Охранник поколебался для виду и сказал:
— Ну хорошо, пусть эти останутся. А вы проходите.
Взяв в руки переносной металлоискатель, он провел им по воздуху вдоль корпуса Цуладзе, потом по абрису тела бухгалтера, даже не взглянув на одного из телохранителей. Все это было продумано заранее: Черкесов намеренно инструктировал свою охрану так, чтобы никоим образом не показать чеченцам, что она готова к самым неожиданным происшествиям. «Делай все так, — говорил Паша, — чтобы они подумали, что ты лох: просто тупой полицейский пес, сидишь на своем месте, зарабатываешь свои сто долларов и выполняешь тупую, неинтересную работу. Понял меня?» — «Конечно понял, Паш, о чем говоришь! Не первый день живу на свете», — отвечал ему Сергей вечером. «Вот-вот, смотри, чтобы ни сучка, ни задоринки». — «Будет сделано!» И действительно, ни сучка, ни задоринки не проскочило в ленивых, рутинных действиях Сергея, уже пропустившего за свою спину Цуладзе, бухгалтера и одного телохранителя Аслана.
Чтобы не столкнуться с чеченцами раньше времени, Черкесов юркнул в дверь самого ближнего к повороту коридора офиса. Аслан с товарищами вошли в коридор, привычно завернули налево к лифту, погрузились в кабину и поднялись на второй этаж. Тот же путь Черкесов проделал по лестнице. Когда он поднялся, то увидел только спины входивших в приемную Ермилова. Там вместо секретарши сидел сегодня один из его людей, одетый в аккуратный серый костюм, белую рубашку, галстук — так, чтобы ничем не отличаться от секретаря-референта, такого привычного для офисов начальников. Черкесов не видел, как развивались события, но прекрасно знал, как они должны были развиваться, и ни минуты не сомневался, что именно так все и будет происходить.