– Я ваш король. Никогда не забывайте об этом, особенно в трудные времена.
– Это правда? Она умерла?
Король подтвердил печальные новости, но в его изложении появление законного сына словно смягчало тяжесть события.
– Сегодня утром мы праздновали рождение еще одного наследника нашего королевства.
– Это мальчик и девочка?
– Да.
– Она успела их увидеть? Подержать в руках? Узнать, что дала им жизнь?
– Халид, что за странные вопросы? Я там не присутствовал.
И даже не попытался этого узнать. Грудную клетку сжало так сильно, что Халид не сдержал прерывистого вздоха.
– Никаких слез. – Голос короля стал еще более резким. – Вы принц. Это простолюдины могут позволить себе эмоции, а в вас люди должны видеть силу.
Ровно в момент этой отповеди Джоб обошел стол и положил руку ему на плечо. Он не мог понять содержания разговора, который шел на арабском, но и после окончания беседы оставался на месте.
– Мне жаль, сынок. Ты справишься. Эйб и Этан тоже потеряли маму.
– Но у них есть вы. – Большей откровенности он не мог себе позволить.
– Как и у тебя, Халид. – Джоб успел понять, что поддержки дома мальчик не получит.
В этом кабинете Халид оплакивал свою мать; Джоб помог ему побыть не принцем, но растерянным шестнадцатилетним юношей, погрузившимся в отчаяние и печаль. Только он видел его слезы – этот вид проявления эмоций в королевской семье был под запретом.
До подросткового возраста Халид был единственным ребенком в семье и единственным наследником королевства. С рождением Хусейна давление стало чуть меньше, а теперь к тому же появились близнецы. Но у них не было матери, которая бы их любила.
Конечно, Халид плакал. Но когда королевский самолет коснулся земли, он забыл о расстройстве и слезах.
– Халид?
Он развернулся на голос и выразил соболезнования своему партнеру и другу. Насколько он вообще мог назвать кого-то другом – близко к себе принц людей не подпускал.
– Спасибо, что прилетел.
– Я не мог не приехать на похороны Джоба.
– Ценю твою поддержку. Ты надолго?
– На два дня.
– Тебе нужно так скоро уехать?
– Меня ждут дома.
– Тогда твой приезд еще более ценен.
– Достаточно любезностей, Этан. Расскажи мне, что происходит.
– Много всего, что не должно предаваться огласке.
– Ты знаешь, что от меня никто не услышит ни слова. – Халиду можно было доверить любой секрет. Он никогда не сплетничал – статус не позволял.
– Существовал счет, о котором мы не знали.
Жизнь Джоба Деверо и раньше привлекала интерес прессы. Но оказалось, что даже папарацци не смогли раскопать всей правды. У Джоба обнаружилась склонность к азартным играм и танцовщицам. И те долгие выходные, в которые он вроде бы находился в Хэмптоне, на самом деле он проводил в Лас-Вегасе. В городе греха.
– Долги? – Бизнес всегда был на первом месте для Халида.
Этан покачал головой:
– Нет, за этим он следил. Дело в другом. Мы знали не обо всех его браках.
– «Браках»?
– Между первой женой и моей матерью он семьдесят два часа был женат на женщине по имени Бренди.
– Это было слишком давно.
– Возможно, но последствия проявляются в настоящем.
– Репутация Джоба это переживет. – Халид осторожно взвешивал слова. – Как и твоя. Конечно, новой пассии может быть неприятно это услышать. Он успел воссоединиться с Шанталь перед смертью?
– Не совсем, они уже несколько лет регулярно сходились и расходились.
– Этан. У всех есть свои темные стороны, и вряд ли можно удивляться интрижкам и даже скоротечному браку Джоба. Он вел насыщенную жизнь, и мы все знали, как сильно ему нравились женщины.
– Женщины, да. – Этан вздохнул, приноравливаясь к следующим словам. – Последние четыре года отец ежемесячно посылал внушительную сумму Обри Джонсон…
– У Джоба была интрижка с мужчиной? – Такого Халид не ожидал. Впрочем, как и смеха Этана.
– Нет, Халид. Джоб не был геем.
– Но это мужское имя.
– Не обязательно. – Этан протянул ему фотографии.
Да, Обри явно не была мужчиной. Да и до женщины-то не дотягивала. Блондинка с прозрачно-голубыми глазами и очень ярким сценическим макияжем – красные губы, накладные ресницы. Хрупкая мускулистая фигура в бордовом купальнике с блестками – очень маленьком купальнике.
– Сколько ей лет? – Халид не скрывал своего огорчения.
– Почти двадцать три.
Против семидесяти четырех Джоба.
– Она танцовщица.
– Подозреваю, что не бальных танцев. – Халид прервался на полуслове, увидев ответ на следующей фотографии. Откровенное платье, причудливый макияж и очень замысловатая поза.
– Она еще воздушная гимнастка, но, правда, ей стоит довести мастерство до совершенства.