— Зачем ты позвал меня, — мне стало горько и обидно, — захотелось ткнуть меня носом в мои прегрешения?
— Ты нам нужен, Коцюба, — ответил Джек и заглянул мне в глаза, — твоя сила не в умении левитировать, или лечить, или отводить глаза. Ты лидер, вождь. Нам, Новым, нужен тот, кто сможет вести нас, я на эту роль не гожусь. Просто так сложилось, что я тут самый старший. А у тебя много энергии, ты сам, как маяк, стоило тебе появиться в нашем районе, как мы сразу же тебя заметили. Сергей подошел к тебе не случайно, это мы его попросили. Хотели сначала присмотреться к тебе.
— Так предложи это Летуну, вот уж кто должен быть Вождем, так это он!
— Летун не наш, не Новый. И, кроме всего прочего, он переполнен идеями. Он верит, что должен спасти эту несчастную кучку людей от деградации и смерти, он никогда их не бросит.
— А я, значит, брошу? — зло спросил я.
— Ты Новый, а значит, гораздо больше индивидуалист, чем Летун, все мы такие, и ты тоже. Тебе я могу сказать то, чего никогда не сказал бы Летуну. Мы, Новые, не случайно появились. Людям дали второй шанс, надо его использовать. Присоединяйся к нам, бросим людей, и уйдем туда, где они нас не достанут, и там построим свою цивилизацию, цивилизацию духа. Мы многому сможем тебя научить, ты и десятой доли того, на что способен, не понимаешь. А люди… Люди обречены, во всяком случае, Старые. Они пытаются восстановить техническую цивилизацию, ползают по руинам, собирют обломки. Даже если у них все получится, что они там себе напридумывали, что их ждет через десять лет? Через двадцать? Уровень середины прошлого века, в лучшем случае. Если не позапрошлого, с паровыми машинами и лошадью в качестве главного средства передвижения. Технологические цепочки погибшей цивилизации они воспроизвести не в силах. Со временем все их машины сломаются и сгниют, или у них не будет топлива, чтобы залить в бак. Они расстреляют последние патроны, сносят последние фабричные штаны, и что тогда? Через сто лет их внуки и правнуки будут пахать землю на лошадях, и воевать с соседней деревней копьями и луками. Это путь в никуда, и ты это прекрасно понимаешь.
— Ну, мы, все же, попробуем, — прищурившись, с упором на «мы», ответил я.
— Пробуйте! Даже если у вас получится, не через сто лет, так через пятьсот, через тысячу, встанет опять во весь рост цивилизация машин. И планета, которую вы в очередной раз достанете своими издевательствами над живой природой, снова стряхнет вас, как собака блох, как она сделала сейчас. Или, может быть, ты думаешь, что Песец случайно пришел? — видя, что его доводы на меня не действуют, он разволновался.
— Почему пришел Песец, я не знаю. Может быть, ты и прав, — я помолчал, вспоминая, как Мишка обнимал меня, когда мы вырвались из туннелей, как смеялся, запрокидывая голову, Вайнштейн, как хлопотала вокруг меня Марина, потом продолжил, — То, что ты предлагаешь, для меня неприемлемо. Мои друзья, моя Семья, это люди, ближе которых для меня в этом мире нет, и я никогда не предам их. Твоя логика безупречна, лучше и выгоднее присоединиться к выигрывающей команде. Но я не руководствуюсь в своих поступках такой логикой, это логика чмуликов, людоедов. Кому, как не тебе это понимать, ведь вы, индиго, по определению должны быть тонко чувствующими людьми, а если так, то и слово «совесть» для вас не может быть пустым звуком. А у меня, кроме совести, есть еще и долг.
— Ты не понимаешь…
— Все я прекрасно понимаю. И вот еще что, Джек. Все твои теории насчет Новых-Старых выкинь из головы. Здесь и сейчас, есть только люди и нелюди, ты пока что на стороне людей, там и оставайся. Не позволяй идеям увести тебя от главного. Думаешь, Фрайману будет интересно то, что ты думаешь? Он посадит вас в клетки, и будет использовать, а если не сможет — убьет. И не надейся на ваши отводящие глаза штучки. Найдутся мутанты, или просто тупые как бот дуболомы, на которых это не подействует, придут и сделают с вами все, что захотят. А убивать вам запрещено, ты сам говорил. И не рассказывай о Новых никому, во всяком случае, так, как рассказывал мне. Вы… мы все еще в меньшинстве, охоты на ведьм нам не хватало, после Песца. Нас, людей, и так слишком мало осталось. Старый мир умер, туда ему и дорога, значит, мы обустроим тот, что достался нам. Ладно, счастливо оставаться, я пошел.
Я направился к двери. Джек, оглушенный моей резкой отповедью, с ошеломленным видом сидел на стуле. Я уже спускался по лестнице, когда он догнал меня и дернул за рукав.
— Погоди, Коцюба!
— Чего годить? — я вырвал рукав, — я все равно не соглашусь, и не уговаривай.