И именно тут резидент английской секретной службы назначил встречу барону Югану Эбергарду фон Шанцдорфу, которым и был незнакомец, вошедший в этот приют «избранных». Сразу за дверью находился небольшой тамбур, почти целиком занятый двумя дюжими охранниками каждый из которых был на две головы выше, да, пожалуй, и вдвое тяжелее нашего героя. Для начала они преградили новому посетителю дорогу, но, услышав пароль, любезно распахнули перед ним массивную дубовую, обшитую кованными железными полосами дверь, снабжённую изнутри медным засовом толщиной в руку. На первом этаже располагался типичный трактир вышесреднего уровня с резной стойкой, за которой присутствовал бармен, да десятком двух и трёхместных столиков. Две массивных кованных люстры и несколько шандалов на стенах давали довольно света, чтобы обратить внимание на чистоту зала и все достоинства весьма прилично для профессии одетых гулящих девиц, скромно расположившихся в углу. Что ещё бросалось в глаза привычному человеку, так это то, что среди девиц не было ни девочек ни старух, зато присутствовали негритянка и сразу две азиатки, причём одна, похоже, китаянка, а вторая вывезена откуда-то из Монголии. В общем, с первого взгляда трактир производил весьма положительное впечатление.
Окинув полупустой зал беглым взглядом, молодой человек направился к барной стойке и потребовал позвать хозяина. С ним, как и с привратниками, повторилась та же метаморфоза. Услышав второй пароль, трактирщик мигом надел на неприязненную физиономию самую любезную маску и провёл «дорогого гостя» во внутренние помещения. Пройдя коротким коридорчиком меж ряда дверей, ведших в отдельные кабинеты, они поднялись на второй этаж, и попали в длинный коридор, проходивший, похоже, сквозь весь дом. Из-за неплотно закрытых дверей доносились звуки рулетки, азартные голоса игроков в кости, а проходя мимо очередной комнаты с открытой дверью, Юган сквозь клубы табачного дыма увидел ломберный стол, за которым собралась компания, сосредоточенно резавшаяся в штосс.
Они всё шли и шли по скупо освещённому коридору. По звукам из-за дверей и характерному запаху мичман понял, что тут развлекаются с девочками и курят гашиш. Наконец хозяин любезно распахнул дверь, и пригласил юношу в богато обставленный кабинет, где у растопленного камина с сигарой в одной руке и лафитным стаканом в другой сидел прилично одетый человек лет сорока. Строгое выражение его обветренного лица хранило отпечаток привычной властности, а стальной блеск глаз говорил о том, что этому господину чужды либеральные ценности, и он будет идти к своей цели, не останавливаясь ни перед чем. Со своим юным гостем человек в кресле поздоровался небрежным кивком и движением руки с сигарой одновременно указал ему на соседнее кресло, а хозяину на дверь.
Наблюдая эту безмолвную сцену, Шанцдорф даже немного смутился, глядя на холуйское поведение хозяина заведения, про которого он слышал ещё в пору своего ученичества в местном университете. Насколько же могущественен и влиятелен этот англичанин, раз фактический главарь одной из влиятельнейших банд Финляндии, имеющий вполне заслуженное прозвище «смерть Стурлуссон», настолько явно лебезит перед ним в присутствии незнакомца.
– Барон фон Шанцдорф? Присаживайтесь, не желаете стакан лафиту с дороги? – На правах хозяина предложил англичанин на чудесном, очень редко слышимом Юганом Оксфордском диалекте английского, что говорило о его явном аристократическом происхождении.
– Нет, спасибо, господин…Гроу?
– Пусть будет Гроу, имя ничуть не хуже других. Барон, нам с вами предстоит серьёзный разговор, а время позднее. Возможно вы устали, тогда советую вам выпить этой чудесной настойки на листьях кокки. Она весьма освежает и способствует ясности мышления. Любезный капитан Ольссен привёз по моей просьбе из Боливии несколько мешков этого чудесного средства.
– Боюсь показаться невежливым, господин Гроу, но вынужден отклонить Ваше предложение. Я проспал целый день и готов к самой серьёзной беседе, постороннее же воздействие, напротив, может лишь ослабить мой неокрепший ум. Тем более я многое слышал о действии кокки на человека от нашего общего знакомого Ольссена.
– А вы мне нравитесь, Джон, ведь по-английски ваше имя звучит именно так?
– Да, господин Гроу, хотя в последнее время мне более привычен русский вариант – Иван.