- Адмирал Толвин.
Адмирал Джеффри Толвин поднялся на подиум, блистая парадной формой. Таггарт заметил, что адмирал надел все свои регалии, сверкавшие на его груди золотом, серебром и бронзой. Это было внушительное зрелище, по крайней мере, для деревенщин на дешевых местах.
Таггарт подозревал, что звезда Толвина пала настолько низко после провала его личного проекта, что адмирал чувствовал, что ему придется прибегнуть к подобным театральным эффектам, чтобы донести свое мнение до других. Таггарту казалось, что Толвину удалось сменить направление, и сейчас он снова был на подъеме, но, похоже, адмирал не искал вторых шансов.
Таггарт посмотрел, как адмирал поднялся на подиум и оглядел Ассамблею. Взгляд Толвина казался хладнокровно-оценивающим, словно измеряющим сенаторов. Его выражение лица стало серьезным, когда он достал тонкую стопку бумаг из кармана туники и разложил ее на трибуне.
Наблюдая за Толвином, Таггарт понял, что адмирал -- лучший политик из всех, кто собрался здесь. Как еще мог человек -- которого едва не уволили со службы после провала "Бегемота"! -- настолько хорошо оправиться от ударов, чтобы управлять Агентством Стратегической Готовности, словно собственным поместьем? У него явно было больше жизней, чем у кошки.
Адмирал Толвин прочистил горло и начал свою речь.
- Леди и джентльмены Ассамблеи: как командующий АСГ, я обладаю многими обязанностями. Самое важное из них всех -- защита границ нашей галактики.
Он ненадолго посмотрел вниз. Таггарт заметил, что хотя у Толвина были какие-то записи, он почти не обращался к ним. Было также ясно, что Толвин в совершенстве овладел ораторским искусством, используя жестковатую, раздутую риторику, одновременно яростную и направленную на взаимное восхваление. Толвин, каким он был раньше, никогда бы не был столь вежлив с теми, кого он считал сладкоречивыми гражданскими, которые только и умеют, что болтать; и уж точно никогда бы не снизошел до того, чтобы говорить с ними на их языке.
- К несчастью, - продолжил адмирал, - у меня нет никаких ответов. После нападений выживших не осталось совсем, а улик -- очень мало. Разведка Конфедерации приложила все усилия, чтобы выжать из них хоть что-то, но пока что не смогла обнаружить ничего.
Таггарт знал, что последняя фраза была небольшим камешком в его огород. Он сам служил в Разведке, которая была наполовину независима от Флота. Так сделал Паладин, несмотря на все попытки Толвина забрать себе членов разведки, носивших форму.
- У нас, - продолжил Толвин, скромно разведя руки, - нет абсолютно никаких доказательств, способных пролить свет на то, кто же стоит за всем этим.
Сенат взорвался. У многих сенаторов были избиратели, которые либо пострадали, либо владели грузоперевозочными линиями, либо просто хотели внести свою лепту в "закон и порядок". Некоторые винили во всем пиратов, другие же обвиняли в предательстве милицию Пограничных Миров. Другие, более мрачные теории -- о заговорах и тайных нападениях килрати, - также передавались из уст в уста. Таггарт стукнул молоточком.
Толвин поднял руку -- и зал затих; Таггарт с трудом скрыл раздражение. Ему хотелось, чтобы законодатели так же уважали и его. Он вспомнил, грустно улыбнувшись, что так его и уважали, пока он не стал одним из них.
Толвин холодно покосился на Таггарта.
- Что же, я уверен, что у каждого есть своя гипотеза на этот счет... - Он слегка закатил глаза, давая Таггарту понять, что его презрение к гражданским никуда не делось. -- Но позвольте мне сказать вам, - сказал он, поднимая указательный палец, чтобы подчеркнуть следующую фразу, - что хотя сейчас это тайна, надолго она таковой не останется.
Таггарту стало интересно, не собирается ли Толвин как-то намекнуть о своих планах.
Адмирал вместо этого скромно опустил глаза, жест, который, как знал Таггарт, был совершенно наигранным.
- Как знает большинство из вас, я провел много времени на границе, как сражаясь с килрати, так и устанавливая мир. Пограничные Миры -- дикое место, полное бандитов, пиратов и собственно обитателей Пограничных Миров. -- Его голос приобрел неодобрительный оттенок. -- Их непрочное общество поощряет безответственность и неразборчивое расширение вместо совместного и управляемого развития ресурсов ради процветания всего человечества.
Таггарт посмотрел на Толвина, оценивая его прикрытыми глазами. Толвин только что отрицал, что знает, кто виноват, а теперь направляет сенаторов против Пограничных Миров. Интересно, какой козырь Толвин спрятал в своем позолоченном рукаве на этот раз.
Один из сенаторов вскочил на ноги, прервав и речь Толвина, и мысли Таггарта. Таггарт посмотрел на мужчину, которого считал достаточно зрелым, чтобы иметь собственное мнение.
- Негодяи! -- прогремел сенатор, для пущего эффекта хватив кулаком по столу. -- Вот кто они! Их нужно наказать за то, что они сделали!
Еще один обитатель галерки, не желая оставаться в стороне, тоже встал.
- Они вандалы! Повстанцы, охотящиеся на невинные корабли!
Таггарт увидел, что они играют на камеру, и перестал обращать на них внимание.
Толвин же поступил по-другому. Он печально покачал головой.
- Позвольте напомнить вам, сенаторы, что во время долгой войны с килрати Пограничные Миры были сильным союзником.
Еще один сенатор вскочил, чтобы прервать адмирала.
- А теперь они нападают на нас!
Таггарт вздохнул. Должно быть, это полнолуние, подумал он. Похоже, эти трое после всего лишь малюсенького толчка от Толвина готовы были обвинять Пограничные Миры из принципа, а не на основании точных улик. Он посмотрел на галереи и с облегчением увидел, что многие лица выглядели гневными, другие же смотрели оценивающе или скептически.
Толвин, продолжая играть роль голоса рассудка, продолжил.
- Не позволяйте жажде мести затуманить ваш разум... - Он еще раз покосился на Таггарта и подарил тому легкую холодную улыбку. -- Мы не должны забывать, кто наши друзья.
Многие присутствующие сенаторы кивнули, согласившись со словами адмирала и пропустив мини-спектакль на пьедестале.
Таггарт не сомневался, что адмирал только что пустил еще одну критическую стрелу в его сторону. Контрразведка была под началом адмирала Ричардса, а не его, но правда оставалась правдой. Контрразведка не сумела захватить килратского ренегата, Гоббса, до того, как тот предал своих союзников-людей и вернулся к своему народу. Это упущение стоило Толвину его драгоценного "Бегемота" и его надежды лично завершить войну. Толвин не скрывал своих мыслей по поводу того, что Паладин мог саботировать его проект.
- Однако, - сказал Толвин; его голос становился жестче -- он говорил то, что, как думал Таггарт, и являлось его главным аргументом, - мы также должны помнить, что во время войны на границах происходили некоторые социальные и политические изменения. -- Он сделал небольшую паузу. -- Мы не знаем, что происходит внутри Пограничных Миров. Мы не знаем, могут ли эти налеты отражать какие-то изменения в правительствах Пограничных Миров, рост преступности на самой границе, или же это просто беспорядочные террористические акты или даже обычное пиратство. -- Он снова ненадолго замолчал. -- Пока мы не достанем точных улик, однако, мы должны считать, что Пограничные Миры остаются, как и были всегда... - на этот раз пауза означала небольшой налет скептицизма, - нашими друзьями.
Терроризм, подумал Таггарт, представляет собой много вещей, но он никогда не бывает "беспорядочным". И все знали, что Пограничные Миры отказывались вернуть носители, полученные от Земли, долгое время после начала войны с килрати. Хмурые лица в аудитории подсказывали ему, что он не был единственным сенатором, которого посетили подобные мысли. Он слегка улыбнулся, забавляясь умением Толвина играть за две стороны одновременно.